пьянея от холодного сияния луны, снял калоши и скользил по замёрзшему тротуару.
С тревогой и страхом шёл на очередное свидание с Зоськой. Где найдёт, он слова, чтобы высказать то тяжёлое сложное чувство жалости и необходимости разрыва, которое его угнетало? Шаблон любви подсказывал, что для ухода должна быть причина, ревность, измена, ссора или хотя бы заметное охлаждение. Да и справится ли он, поймёт ли она?
Зоська уже ждала его. Сидела в кресле, в пушистой голубой кофточке, беззаботно, сбросив туфельки, и улыбнулась, когда он вошёл.
— Как я соскучилась по тебе! — сказала она.
Юноша нерешительно остановился, у порога, смотря на неё смущёнными глазами.
— Я тоже соскучился, — ответил он.
В этих словах было столько печали, что и для него они зазвенели неожиданной откровенностью.
— Иди же сюда, — прошептала она.
Он бросил пальто и шляпу на стул и подошёл к ней походкой вора.
Она усадила его рядом на коврик и обняла его голову.
— Поцеловать тебя?
— Поцелуй.
— Ты хочешь?
— Хочу, — безнадёжно шепнул он.
Она еле коснулась его уст своими устами и, вздрогнув, припала к нему долгим безумным поцелуем, от которого он начал задыхаться.
— Так я тебя люблю, — сказала она.
Он униженно молчал, гладя и целуя ей руки.
— Эти два дня, которые мы не виделись, казались мне такими бесконечными, как два года, — сказала она. — Не знаю, что стало со мною. Хотела зайти к тебе на службу.
— Весна… — пробормотал он.
Она захлопала в ладоши.
— Ах, конечно, весна, как же я не догадалась! И тихонько запела, качая ногою:
Весна, весна, весняночка,
Де твоя сестра-паняночка?
Степан глядел на неё, любуясь её маленькой бодрой фигурой, Проникаясь радостью, звеневшей в её голосе. И ему захотелось взять Зоську за руку, водить её цветущими полями, чтобы она пела, пела для него, для солнца, для роскошного горизонта, затканного белыми тучами.
Он стиснул её руку и сказал:
— Зоська, пойдём в поле, когда растает снег?
— Ну, конечно. Я сплету венок!
Он не мог себя сдержать и в сладостном порыве раскаяния, в огне воспоминаний, которые были связаны с этой девушкой, обнял её и стал безумно целовать её глаза, волосы, губы, захлёбываясь от радости и покорности, как не целовал ещё никогда.
— Ты… Зоська… Я не могу без тебя, не могу… — шептал он.
Когда успокоился, она погладила его по голове.
— Ты — божественный.
Но ему мало было этих поцелуев. Что-то невысказанное осталось в душе. Он хотел сделать для неё что-то исключительное, хотел, чтобы ей всегда было радостно около него, хотел связать её с собою навсегда.
— Зоська, я давно о чём-то думаю, — с увлечением сказал он.
— О чём?
— Давай поженимся.
Она отшатнулась.
— Ты с ума сошёл!
Нет, он совсем не сошёл с ума. С блестящей находчивостью начал он обстоятельно доказывать свою мысль. Прежде всего фактически они уже женаты. Расставаться они не собираются. Следовательно, надо сделать выводы. Он живёт как бедняк, без всякого порядка. И это мешает ему писать. Да и нельзя же вечно пользоваться чужой комнатой! Они достаточно знают друг друга. Зачем красть где-то часы встреч, когда они вообще могут быть вместе? Ей тоже лучше будет жить, конечно, если она любит его. Все же женятся, и странно, как они до сих пор ещё не поженились! Материальная сторона целиком обеспечена. Да он и службу поможет ей найти в конце концов.
Он спокойно взвешивал доводы «за» и не находил ни одного «против». Потом спросил:
— Скажи, ты хочешь? Зоська!
Она лукаво ответила:
— Конечно, хочу! — И грустно добавила: — Если бы ты знал, как тяжко быть любовницей. Я так исстрадалась, измучилась.
Он благодарно поцеловал её.
— Теперь конец твоим мукам. Но родители?
— Я их и спрашивать не стану. Выйду замуж и всё.
Теперь она села возле него на коврике, и началась увлекательная беседа о будущей жизни. В Загс они дойдут, когда будет комната. Но, может быть, надо сразу две. Подумав, согласились, что две найти труднее и труднее меблировать. Степан развивал широкие планы работы и развлечений. В Зоське сразу проснулся женский дух порядка. Она сразу представила себя хозяйкой с неограниченной властью в доме. Два ковра - или она замуж не выходит! На завтрак, конечно, яйца.
- Это очень полезно и вкусно, — сказала она.