Выбрать главу

– У шефа… – Во вздохе Маргенона мне послышалась нотка несбывшихся романтических устремлений.

– Ты чего? – насторожился я.

– Да засиделся я… – с глухим стоном пояснил Маргеша.

– Так разомнись. Пойдем по коридору прогуляемся.

– Я не то, чтобы сегодня засиделся. Я вообще засиделся – на этом месте.

– Давай возьмем отгул. Погуляем на улице.

– Некогда гулять, Федюша, некогда! – запальчиво и даже несколько агрессивно выпалил Маргенон. – Работать надо, а не гулять!

– Не кипятись, мой кипятильничек, не кипятись! – примирительно попросил я. – Не хочешь на улицу – пошли к окну, подышим в трубочки.

– Иди ты к черту – там и гуляй! Как мне не кипятиться, если ты меня не понимаешь?

– Так ты поясни так, чтобы я понял.

Маргенон замолчал на несколько секунд, после чего рассеянно спросил:

– А чего пояснить-то? О чем я говорил?

– Сказал, что засиделся.

– Да, это правда, – понуро заметил Маргеша. – Я не могу выполнять работу, на которую способен, в одиночку. Мне нужен свой отдел. Но ведь не дадут…

– Не дадут, – подтвердил я. – А мне кажется, ты зря переживаешь. Тебя все ценят, а будут побаиваться, избегать и ненавидеть. Так что завидовать начальству не стоит.

– Я и не завидую, – буркнул Маргенон. – Хотя, если честно, есть у меня одна зависть. Весьма странная зависть… Понимаешь?

– Нет…

Я действительно опять перестал его понимать.

– Если я в чем начальству и завидую, так это в том, что им достаются лучшие имена: Фармакопея Лабиринтовна, Эпителий Капитольевич, Пластилин Теоремович… Эх… Красотища, а? Поэзия! Песня! Сразу видно: эти люди – настоящие служители науки. Не то что мы.

«И особенно – ты», – очень хотелось добавить Маргенону в мой адрес, но из деликатности вслух он этого не сказал.

Я и сам мог произнести за него эти слова – мне бы это ничего не стоило, – но я промолчал, напустив на себя бесхитростную наивность взгляда и улыбки.

– А как же насчет Айфонасия Прокопьевича? – вместо этого поинтересовался я.

– Ты же понимаешь, – требовательно зашипел Маргенон, – это случайный человек. Кстати, я сейчас работаю над классификацией имен, которая будет сразу показывать, кто есть кто.

– А может, лучше сразу взяться за классификацию профессий?

– Профессий? Это что?

– Точно не знаю. Вроде имен, только общих. Коллективных.

– И много ты знаешь профессий?

– Ученые… Э-э… И не ученые.

– Глупость какая-то. Все – ученые! Что-то я ни одного не ученого не знаю.

Это было правдой. И вдруг меня озарило:

– А Министерство?

Лицо Маргенона заметно вытянулось и посерело. Верхняя губа непроизвольно задергалась. Он отвернулся и уткнулся в одну из десятков толстых папок, занимавших почти всю поверхность его стола.

До конца дня сколько-нибудь серьезной беседы у нас с ним не получилось. Я делал попытки разговорить его, однако Маргенон ограничивался односложными, ничего не значащими ответами и словно чего-то выжидал.

Возвращаться в пустую, ставшую вдруг чужой квартиру не хотелось. Я не смог пересилить себя и напросился в гости к Евгеше. Разумеется, я предпочел бы скоротать вечерок у Маргенона, но именно сегодня это было бы мучением для нас обоих.

Новая жена Евгеши, Левкория, оказалось очень симпатичной и простодушной дамой, достаточно прямолинейной, чтобы сразу же поинтересоваться у меня:

– Как поживает ваша супруга?

– Без комментариев… – уклончиво ответил я.

Про себя же подумал: «Без комментариев? Вот уж точно никакой ты не ученый, если у тебя нет комментариев. У настоящего ученого комментарии найдутся ко всему. Они – как пирожные к чаю».

Любопытствовать и далее Левкория не стала. Евгеше же моя личная жизнь всегда была не очень интересна. За что я ему именно сегодня весьма и весьма благодарен.

Вечер тянулся долго. Было мило и скучно. Мы играли в лото. Пили вермут. Евгеша часто отлучался на кухню – перекусить. Острых тем я не касался.

Спать разошлись рано – часов в десять. Думаю, Евгеша и Левкория уже спят. Я же заполняю дневник.