Из окружающего тумана возникла рука, безымянный палец которой плотно облегало кольцо с парой полупрозрачных камней разных цветов. Рука дотянулась до торчащей из-под маски бороды и, как мне показалось, с упоением принялась скрести скрытый под волосами подбородок. Все это сопровождалось хрустом жестких волос под ногтевыми пластинами и едва слышимым, довольным покряхтыванием. Пару раз в бороде проскочила электрическая искра.
– Знаешь что? – Наконец рука исчезла, и из-под маски вместо кряхтения вновь полилась речь. – Я считаю, что возможность определять, что его точка зрения неправильна, должна быть предоставлена самому ее носителю. Морального права подвергать чужие точки зрения сомнению ни у кого нет – если мы принимаем, что каждый имеет право на свою точку зрения. Если да, то его точка зрения – его приоритетное право. Остальное – согласие или нет, это уже наша точка зрения.
– Делать непререкаемой точку зрения отдельного человека – это замечательно, – попытался возразить я, – но этак мы никогда ни к чему не придем. Без общего знаменателя нет науки. Нет общества. Нет основы для того же обмена мнениями.
– Нет… – с нескрываемой грустью в голосе согласился мой собеседник. – И все же субъективные мнения мне интересней Истины!
Я не стал выяснять, чем именно интересней или важней. Я чувствовал, что время поджимает, что аудиенция не может длиться вечно, а ответа на, возможно, самый важный вопрос я пока не получил. Я решил задать этот вопрос сам.
– Скажите, а у Города есть тайна? – спросил я. – Не у Вселенной – она вся соткана из тайн, – а у Города?
После некоторых раздумий, а может, и колебаний, Маршал ответил:
– Есть.
– Страшная?
Задавая последний вопрос, я невольно содрогнулся. Так, должно быть, содрогается перед приговором не рассчитывающий на снисхождение подсудимый.
Ответа не последовало. Тут я заметил, что маска, от которой во все время разговора я не отрывал глаз, уже не золотая, а черная, и что она более не скрывает чье-то лицо, а лежит на столе. Попытаться осмыслить произошедшее я не успел: в этот момент дым заволок не только комнату, но и мое сознание. Маску поглотила тьма, в которую провалился и я сам…
Когда я пришел в себя, комната была пуста. Через распахнутое настежь окно врывался свежий воздух. По углам к стенам еще льнули остатки дыма, однако дышать было легко. Очень хотелось пить, а голова неприятно гудела. Я прошел на кухню, но ни в холодильнике, ни в кране воды, как назло, не оказалось. На пороге квартиры я остановился, вслушиваясь. Квартира казалось безжизненной.
Уже на лестничной площадке я припал лбом к освежающе холодной стене и попытался вспомнить состоявшийся в этой странной квартире разговор. Не могу сказать, что я оказался им удовлетворен: предложенные мне ответы были, бесспорно, любопытными, однако это были совсем не те ответы, за которыми я пришел.
В непроглядной тьме ответвления, в котором скрылся старик, что-то зашелестело, и оттуда выделилась шатающаяся фигура моего провожатого.
– Ты кто? – спросил он.
От этого вопроса я чуть было не потерял дар речи.
– Вы же сами меня сюда привели… – только и смог сказать я.
– Да?.. Ну, ладно. Пошли.
Я пожал плечами и направился вниз по лестнице.
– Куда это ты? – остановил меня возглас старика.
– На лифте? – Я вернулся на лестничную клетку – к створкам транспортной шкатулки.
– Нет, нам сюда. – Старик зашагал вверх по лестнице.
– Разве мы не на улицу? – окликнул я его.
– На улицу, конечно.
– Так куда же вы?.. Мы разве не на пятом этаже?
– Я не знаю. Я здесь никогда не был.
От этих слов я застыл как вкопанный. Что-то в моем старике вдруг переменилось. Он стал куклой – неживой, хотя движущейся и внешне разумной.
Через несколько секунд старик исчез, а спустя минуту перестал доноситься и шум его шагов. Я вернулся и исследовал на ощупь темный коридор, из которого он появился. Никакой двери, соединяющей этот темный угол с квартирой, не было и в помине. Почему же у меня возникло стойкое ощущение, что таинственный незнакомец под маской и мой проводник – одно и то же лицо? Если же ощущение было обманчивым, то с кем тогда я беседовал в квартире? С двойником старика? Его близнецом? Собственными галлюцинациями? Я несколько секунд потоптался у двери, раздумывая, не зайти ли внутрь еще раз. Жалею, что так и не решился – только здесь, возможно, я и мог бы получить хоть какие-то ответы на вновь возникшие вопросы…