Когда тебе одиннадцать лет, волноваться - всего лишь очередное слово из мира взрослых, предлог родителей удержать тебя подальше от самого интересного. Ты не слышишь его, ты не ему веришь. И не потому, что ты невнимательный или равнодушный. Просто ты искренне не понимаешь - ну что может случиться с тобой плохого? Ты уже падал сто раз. И коленки в кровь разбивал. И даже нос. И с мальчишками из соседнего села дрался, было дело. Ну, разве бывает хуже?
Впору тут помянуть добрым словом батюшкин винный погреб и гостей, которые желали удачи Яну в день его рождения. Мальчишке очень повезло, что Банька полчаса протоптался у калитки, не решаясь зайти, и что Анна к тому времени уже дремала, поэтому о глупом споре приятель рассказал Йохану. Дважды, трижды повезло, ведь отец Яна тоже когда-то был мальчишкой, и тоже выглядывал в волнах русалочий хвост, и мечтал… а впрочем, не стоит вспоминать. И Анне говорить не стоит, кудахтать начнет, причитать, только голова разболится! Баба, что с нее взять.
Когда рано утром насквозь продрогший Ян влез в окно и тихонько прокрался в свою комнату, он казался себе смелым и ловким. А Йохан, услышав тихие шаги, перестал ворочаться и спокойно заснул. Русалок, конечно, нет, но вдруг обидел бы кто пришлый мальчишку или сам бы страх какой вообразил себе, домой побежал средь ночи, заблудился бы, сорвался с узкой тропы. А русалки – байки, вранье пустое.
Целую неделю Ян ходил героем. Нос задирал до самого неба.
- Видел?
- Видел!
- Страшно было?
- Нисколечко!
- А что видел?
- Камни Белые видел.
- А русалок, русалок видел?
- Не было русалок.
- Да заснул он и всех русалок проспал!
- А ты сходи и сам поспи! Может, они тебя за ноги-то в море и утащат, пока спать будешь!
Только вот пока Ян спал у Камней, ему странный привиделся сон. Будто в лунном сиянии выплывает из воды остров, а на острове том стоит дивный Город. И лунная дорожка превращается в мост, по которому до Города того дойти, как рукой подать. И когда Ян уже собрался на этот мост шагнуть, вот тогда он и проснулся. И – удивительное дело! - если о том, что ничего не видел, Ян готов был болтать целыми днями, о сне своем он не рассказал ни одной живой душе.
С тех пор Белые камни стали для Яна заветным местом. Он подолгу сидел там, едва выдавалась свободная минутка, он заплывал далеко в море и даже оставался ночевать, но сна о Городе больше не видел.
Шло время. Мальчишка спешил во взрослую жизнь, помогал отцу на виноградниках, а матери – по хозяйству, отвозил вино в город на продажу. И как было не помогать – ведь родители неизбежно старели, слабели крепкие руки, покрывались сединой волосы. За житейскими заботами Яну совсем некогда стало думать о снах. Настоящие девки – смешливые, ядреные – пришли на смену русалочьим байкам, а при слове город вспоминалось уже не чудо из золота и лунного света, а налезающие друг на друга дома да бойкие ярмарочные торговцы.
Только Белых камней, в отличие от других деревенских, Ян все-таки не боялся ничуть. Впрочем, сказка на этом не кончилась.
Помню было: твое тело
Золотом в волнах горело,
Искры по небу метались
Долетая до Луны…
Только это и осталось -
Боже мой, какая малость! –
Да ночами снятся сны.
Раз Ян задержался на ярмарке дольше обычного и возвращался уже затемно. По-хорошему, ему стоило найти ночлег в городе, но Ян понял это уже задним умом, когда окончательно стемнело, и дорога вдоль берега, безопасная днем, сделалась неразличима. Тогда-то он и вспомнил о камнях. Из-за белизны они и впрямь немного светились в сумерках, и вполне могли сойти ориентиром. Над морем восходила луна. В ее зыбком сиянии Ян довел до камней лошадь, распряг ее, лег на берегу и закрыл глаза.
Свет полнолуния навевал полузабытые сны. Все было как наяву, как тогда, в детстве. Валун под головой еще не успел остыть, шуршали волны, перебирая гальку, в небе перемигивались звезды, луна разгоралась заревом средь черноты. Свет ее сплывал в воду - молоко в чернила, и растекался рябью лунной дорожки. А внутри этого сияния от Белых камней и дальше вставал мост. Выплеталось кованое кружево ограды, рождая крабов, медуз и рыб, дрожали по обеим сторонам фонари.