Три катера снова откатились на дальние позиции.
— Перезаряжают, суки. Теперь не промахнутся.
Через десяток секунд, достал ещё одну машину. Винты у неё остановились, и из нутра повалил чёрный дым. А потом и вовсе полезли языки пламени.
Остальные две развернулись и пошли к прежней позиции для стрельбы.
Скорый молотил в смотровые щели водителей и видимо одного задел. Катер изменил курс и начал поворачиваться боком к обороняющемуся селу. В грузовом углублении, за кабиной, стала видна ракетная установка — пакет сваренных труб. Кажется даже — кустарно сваренных. Пашка часто задолбил по этой конструкции, сминая и калеча систему залпового огня. Естественно такое обращение с боезапасом чревато. И после десятого или пятнадцатого выстрела — рвануло. Катер закружился на месте, что–то у него там заклинило.
Руководство десантной группы не понимало, что столкнулось с гением–стрелком. Не доходило до них. Последний выживший экипаж самоотверженно шёл к позиции и, наконец, выдал залп.
Народ перестал стрелять и вжался в землю.
Теперь точно не промахнулись. Двенадцать снарядов накрыли центр сопротивления. И бригаду. Несколько неточно — чуть за спины пехоты, метров на пять. Но и этого хватило.
Слегка оглушённый Павел, оглядел результат прямого попадания. Картина жуткая. Он снова открыл огонь по уходящему катеру, но правым глазом он почему–то ничего не видел, а перед оставшимся левым всё качалось и плыло. Пашка выпустил всю оставшуюся ленту, почти не целясь, просто в направлении противника. И достал, таки. Машина, уходящая от обстрела зигзагами, внезапно выпрямила путь и, как по ниточке, даже не притормозив, ушла в черноту. Недалеко. Метров на двадцать. Последний маршрут…
Пашка бросил пустой пулемёт, встал и, шатаясь, пошел к Бабке. Та лежала на земле на боку, свернувшись калачиком и обхватив голову руками. Осмотрел её знахарским зрением. В ногах несколько осколков. Спину спас броник. А в целом жива. Остальное поправимо.
Повернулся в другую сторону. Таня сидела, чумазая как чёрт.
— Ты как, — спросил он её. Прозвучало как в вату.
Тьма, слегка помотала головой и потыкала пальцами в уши. Понятно. Оглохла.
Ни Короткий, ни Шило не пострадали. Они перед боем залегли за земляным бугорком в небольшой ямке. Это и спасло. Беда, придавленная Ромкой, спрятанная под его телом, тоже уцелела. Но не вся. Оторвало кисть правой руки, которой она держала автомат и отставила его в сторону. Видимо, чтобы оружие не мешалось.
Скорый приложил руки к фонтанирующей кровью ране, остановил кровотечение и закупорил сосуды.
Побрёл дальше.
Дед лежал без сознания. Но это всего лишь тяжёлое сотрясение мозга. А так — вполне целый. Несколько осколков в ногах. Парочка в заднице. Рядом валялась Янка. По положению тел было ясно, что Дед самоотверженно прикрыл девочку собой. Янку тоже долбануло взрывной волной и она, в бессознательном состоянии, лежала рядом с Севостьянычем.
Вовку сильно посекло. Он попер в отпуск без броника и получил в спину по полной программе. Его просто начинило осколками. Но Надежду он прикрыл. Она выкарабкалась из–под парня и теперь ревела над его неподвижным телом. Скорый и тут залатал наскоро, остановил кровотечение. Жить будет. Прошёлся, мотаясь как пьяный, вдоль линии попавшего под огонь ополчения, поправляя и восстанавливая. Одного кваза спасти не смог. Осколок прошил голову. А сил, на восстановление мозга, у Пашки просто не хватило.
Защитники города поднимались, отряхивали землю, переговаривались.
Шило навис над Марией, пытаясь отпоить её живцом.
У всех бригадных фляга с напитком была всегда при себе. А вот местные, увы — не озаботились. Пашка передал свою фляжку по цепочке. Израненный народ сразу оживился.
Шило трясся над лежащей без сознания Машкой. Буквально. Его колотило как в лихорадке. Пашка подбрёл, сел перед ним на землю.
— Шило, не волнуйся так. Она будет жить.
— Она живец не может выпить, — дрожащими руками Шило прижимал к груди голову Беды.
— Сейчас.
Пашка плеснул Машке сил из остатков и у него тоже задрожали руки. И ноги.
Мария очнулась. Застонала. Попыталась сесть, но Пашка остановил:
— Лежи, Машенька, лежи.
— Ромка — как?
— Нормально. Целёхонек.
Шило подтвердил:
— Я в порядке, заинька.
Снова со стороны портала загудело.
Пашка оглянулся. Из портального окошка выпрыгнули ещё два жёлтых катера.
— Да твою же мать!
Шило психанул. Он взял дегтярь у убитого кваза, встал во весь рост и от пояса начал лупить по отходящим катерам.
— Шило! Успокойся! Ляжь немедленно! — уговаривал Пашка. Шило не слышал. Он орал: