— Суки! Порву! Козлы пархатые!
Катера развернулись в линию и попёрли на посёлок, открыв огонь из пулёмётов и авиационных пушек.
Короткий подкатился к Ромке и ударил того под коленки, чтобы сбить с ног идиота. Не успел буквально на долю секунды. Сбитый подсечкой Шило упал с развороченной грудной клеткой.
Машка кинулась к нему. Растеряно трогала кровавые лохмотья и недоуменно повторяла:
— Рома… Ромочка…
Пашка наскрёб остатки сил и отдал их Ромке. Оставив себе только столько, чтобы видеть окружающее. Беде сказал:
— Спек уколи.
Машка быстро сделала укол изуродованному супругу. Сидела и тупо смотрела на Ромку.
Потом сняла каску. Рыжие космы у неё встали дыбом. Каждая волосинка выпрямилась. И Беда закричала страшно, переорав и грохот пальбы, и рёв моторов. Она резко повернулась в сторону противника и выбросила вперёд левую, уцелевшую руку, со скрюченными в когти пальцами…
Оба катера полыхнули как свечки. Навесная броня горела как тетрадный листок. Люди, факелами выскакивали на палубы но не успевали добежать до спасительной реки. Огонь распространился в стороны. Загорелась вода и сам воздух вокруг машин. Пламя ревело, закручиваясь в жуткий огненный смерч.
Машка снова закричала и снова выбросила руку.
Огненная стихия увеличилась вдвое. Пашка лицом почувствовал такой жар, что опалило брови.
Беда закричала в третий раз и страшная река огня, с грохотом и воем рванула внутрь портала, который через секунду схлопнулся.
Машенька упала без сознания. Скорый тяжело перевалился набок, чтобы видеть её, и отдал девочке последние силы, сам уйдя в беспамятство.
Post Scriptum
Ванесса Мазур приехала к маме в башкирскую деревушку — Юнусово.
Как семья поляков, родителей Ирены Тадеушовны Мазур, оказались в башкирском селе?… Да Бог его знает.
Сказать честно, Ванесса приехала хоронить мать. Бабушка Ирена была совсем плоха, никого не узнавала, заговаривалась и иногда ходила под себя. Ну, а чего тут говорить — девяносто восемь лет человеку. Последние дни её здоровье резко ухудшилось и сестра Ванессы, Агата, позвонила и попросила приехать, провести с матерью последние дни.
Самой Ванессе на тот момент было уже шестьдесят четыре года. Профессор медицины, блестящий хирург–полостник, она до сих пор практиковала. Работала со всем, начиная с банального удаления аппендикса до тяжёлых онкологических операций. Она пожертвовала всем, ради профессии. Ни семьи, ни детей. Только слава врача, творящего чудеса.
Она отказалась от пары предложений и поехала в родное село.
На дворе шёл двадцать второй год. Четвёртое июня, две тысячи двадцать второго года, если быть точным.
Ночью постучали в ворота.
Мазур, проклиная всех, кому не спится, завернулась в халат и вышла во двор.
— Кто?
— Ванесса Витольдовна, откройте пожалуйста, нам надо поговорить.
— Днём приходите «поговорить».
— Ванесса, — продолжил уже женский голос, — если ты не откроешь, то мне придётся выломать калитку.
— Это что? Ограбление?
— Нет, Неска, это спасение.
Неской её называли только близкие люди. Совсем близкие. Покойный муж, мать и, иногда, Агата.
Мазур отодвинула засов, открыла калитку и осторожно выглянула на улицу.
У ворот стояла группа бойцов какого–то спецназа. Шесть человек, вооружённые до зубов, в бронежилетах. На газоне стояла странная открытая машина, состоящая из труб, шести колёс и сидений в три ряда.
— Ванесса, разрешите мы войдём?
— Мне кажется, вы так и так войдёте. Что случилось?
От группы отделилась женщина.
— Пошли в дом, там всё объясним.
— Вы пришли меня арестовать?
— О, Господи! Кому ты нужна, арестовывать тебя… — Шагай в дом, — скомандовала женщина. И пошла впереди хозяйки.
Зашли в прихожую. Командир отряда, пошла прямиком на кухню, набрала полный чайник воды и поставила на газовую плиту.
Один мужчина–боец подсказал:
— Бабка, мы вообще–то спешим.
Бабка ответила небрежно:
— Она сейчас выпендриваться начнёт. Это надолго. Успеем и чаю попить.
— Господа, — возмутилась Ванесса, — вы что себе позволяете? Я попрошу вас не распоряжаться!… Это мой дом!
Команда молча расселась по стульям. Сняли шлемы. Три мужчины и три женщины. У одной, самой молоденькой девочки, левая рука ампутирована, рукав аккуратно завёрнут и подшит.
Мазур профессионально поинтересовалась:
— Что с рукой?
Та отмахнулась небрежно:
— Ай,… Снарядом оторвало… Вырастет новая.
Мазур дернула бровью, хмыкнула в ответ на нелепую шутку