— Валентин? — радостно — удивленно спросила девушка.
«Твою мать», — подумал я и улыбнулся:
— Привет! Как дела? — в голове судорожно запрыгали мысли: пепельные волосы, маленького роста, с веснушками. Где я мог ее видеть?
— Нормально. А ты что к нам не заглядываешь?
— Работа, — потупившись, сказал я. Сегодня просто день шаблона неопределенности. Может еще добавить — «понимаешь»?
— А к нам по какому поводу?
— Мне… — кажется я забыл спросить у Эндрю, как зовут заместителя мэра, — к твоему боссу.
— Он по четвергам и понедельникам принимает.
— Знаю, — соврал я, — но я не по личному делу. Это по работе. Вместо отца пришел.
— Зачем дяде Артуру к Шремпу? — удивилась девушка. Кажется, она не в курсе местной моды говорить загадками.
— Мне нельзя об этом говорить, — ответил я просто.
Девушка нахмурилась и поджала губки. Потом нажала на кнопку коммутатора и сообщила о моем приходе. Заместитель удивился, но принял меня.
— Здравствуйте, господин Шремп, — поздоровался я переступив порог. — Простите за вторжение, но это действительно важно.
Господин Шремп был невысоким дородным мужчиной лет пятидесяти, с лысиной, через которую протянулись слева направо несколько одиноких волосков, и одутловатым розовым лицом. Он показал на кресло напротив его стола.
— Чем обязан, молодой человек?
— Тут, в общем, такое дело, — прогундел я, приняв сконфуженный вид. — Мне неудобно об этом говорить… в нарушение всех инструкций…
— Ну же, — поощрил меня улыбкой господин Шремп, — не стесняйтесь, молодой человек.
— Я сын Артура Уилкинса, — начал я, сделав вид, что решился, — работаю, как и он, в библиотеке. Смотрю истории. А они разные попадаются. Хоть редко, но бывает, такие попадаются… Ну, вы понимаете.
Шремп кивнул.
— Вот мне и попалось… — продолжил я. — Одним словом, мне к господину Бергеру.
Заместитель мэра аж подскочил, и оглянулся себе за спину, как будто нас кто‑то подслушивал.
— К кому? — переспросил он враз охрипшим голосом.
— К господину Бергеру, — повторил я печально. — Это очень важно и срочно. Простите.
Шремп посмотрел на меня недоверчиво, словно ожидая, что эта глупая шутка сейчас раскроется.
— Зачем?
— Этого я вам не могу сказать, извините. Не имею права.
Заместитель протянул руку к ящику стола, потом опомнившись, отдернул ее.
— С чего вы взяли, что я знаю господина Бергера? — спросил он.
— А вы что, его не знаете? — удивился я.
Шремп открыл рот, но, похоже, понял, что сморозил глупость.
— Не в этом дело, — недовольно скривился он. — Почему вы вообще ко мне пришли?
— Я вас в неудобное положение поставил, понимаю, — кивнул я. — Простите, но у меня срочное дело, не до сантиментов. Когда все разъяснится, вас никто ни в чем не упрекнет. Думаю, наоборот, спасибо скажут.
Шремп открыл рот, но тут за моей спиной открылась дверь и его глаза открылись шире чем рот.
— Добрый вечер! — доброжелательно произнес незнакомый голос. — Не помешал?
— Э — э-э… — кажется, господин Шремп был в состоянии когнитивного диссонанса.
— Валентин Уилкинс? — спросили за спиной.
Я поднялся и обернулся. Передо мной стоял молодой, может быть чуть старше меня, человек в дорогом белом костюме свободного покроя, под который вместо рубашки была надета серая футболка. Светлые волосы уложены волосок к волоску, но в целом прическа оставляла смутное впечатление некоторой небрежности. Серые глаза глядели приветливо, тонкие губы изогнулись в улыбке. Человек протянул руку, и мы обменялись коротким рукопожатием.
— Антон, — сказал вошедший деловым и в то же время дружелюбным тоном.
— Валентин, — ответил я, не сразу вспомнив, что человек и так знает меня по имени.
Антон ухмыльнулся.
— Я с вами заочно знаком. Такие люди как вы редкость…
— Как я?
— Со способностями. А к господину Шремпу вы по какому поводу? — он перевел взгляд на заместителя.
— По вашему… — наконец обрел способность говорить тот.
— Вы меня искали? — повернулся ко мне удивленный Антон.
— Господина Бергера.
— А, понимаю. Значит меня. Ну что же, не будем тогда отвлекать господина Шремпа.
Новый знакомый подхватил меня под локоть и вежливо, но решительно вывел из кабинета. В приемной он подмигнул секретарше и через мгновение мы очутились в коридоре.
— Не удивляйтесь, — сказал Антон, отпустив мою руку. — Такая у меня работа, быть непонятным. Я сам себя порой не понимаю.