Я нацепил свой рюкзак, и мы вышли в коридор. Бергер, к моему удивлению, повернул в сторону, противоположную от входа. Казавшийся бесконечным коридор через минуту закончился, упершись в непримечательную дверь. Бергер достал из кармана пиджака связку ключей, и все стало ясно. Это конечно удобно — иметь под боком трансгрессор. Перемещайся, сколько влезет, никто и не заметит. Только откуда их столько в нашем городке? Может в собственном доме поискать на всякий случай? Наверняка найдется.
Кристоф открыл дверь, в коротком коридорчике на потолке сама зажглась тусклая лампа, что‑то из старых технологий, сейчас‑то все своими руками приходиться… После небольшой возни перед второй дверью, мы оказались в уже виденной раньше круглой комнатушке. На полу сияли двухметровым кругом замысловатые знаки, только не сиреневые, а фиолетовые. Бергер стал в середину и махнул рукой, подзывая.
— Готов?
Я шагнул к нему и зажмурился. По телу пробежала мгновенная дрожь.
— Готово. — Бергер хлопнул по моему плечу. — Пошли.
На удивление, мы оказались не в маленьком зале с сияющим кругом, наподобие того, в который вошли, и не в большом зале, как жилище уснувшего бога. Со всех сторон сияло неестественной глубиной даже не синее, а ультрамариновое небо. Ни одной тучи на нем, только ослепительно белая воронка светила, куда наверно должна эта синева сливаться. Дул легкий ветерок, добавляя нотку прохлады в душные массы воздуха. Мы стояли на небольшом каменном пятаке на вершине скалы, а вокруг подымались скалы поменьше. Где‑то здесь бежал Чеслав, спасаясь от черноголовых. Посмотрев налево, я увидел огромное бурое пятно болота.
— Нам туда.
Бергер уже спускался и без моих указаний. Наверно тоже знает, куда идти. От вершины вниз вела крутая узкая тропа, петлявшая между грозившими обвалиться в любой момент каменюгами. У основания скалы проходила другая тропка, которая через полчаса ходьбы вывела нас на ровное место и побежала дальше, к кустам болотной травы и зарослям тростника. Бергер шагал по ней уверенно, словно шел по знакомой улице в городе — не оборачивался, высматривая опасность, не прислушивался к чужим шагам. Мне же было не по себе от этого места. А кому будет уютно, когда на тебя в любой миг могут выскочить безумные убийцы с лицами, словно составленными из частей нескольких разных физиономий? Но мой проводник был само спокойствие. Если у него и есть нервы, то они наверняка сделаны из чего‑то очень прочного. После получаса блужданий мы вышли к хижине. Точнее, к месту, где она когда‑то стояла. На небольшом пригорке торчала из земли пара коротких столбов, похожих на обугленные огрызки. Еще немного почерневшего мусора валялось рядом.
— Черноголовые, — сказал Кристоф. — Не думаю, что много здесь найдешь.
— Попытаться стоит.
Я зашел наверх и пошевелил носком ботинка слежавшийся слой мусора под столбом. Из нею торчком поднялась небольшая потемневшая рукоять, наверное, раньше была частью какого‑то молоточка. Я выдернул ее и обтер рукавом куртки. В одной половине ее прилично попортил огонь, а другая блестела, отполированная тысячами прикосновений. Ладонь сжалась вокруг гладкой части, такой приятной на ощупь. Столько прикосновений…
— Пощупай, — сказал кузнец.
Чеслав провел рукой по отполированному металлу.
— Ровно.
— Не то, — терпеливо сказал кузнец, — ты не рукой чувствуй, ты глубже…
— Внутри что‑то твое осталось, — сказал Чеслав, проведя рукой еще раз.
— Правильно. Это называется ментальный отпечаток. Я не просто так медитирую перед работой. Можно настроить свое биополе так, что оно тоже будет влиять на структуру кристаллической решетки. Этим способом можно добиться удивительного сочетания свойств. Все зависит только оттого, что в твоей душе.
— Но это же железо? — спросил Чеслав, водя пальцем по острию.
— Важна структура, а не материал. Из одного и того же материала может получиться уголь, а может алмаз. Ты знаешь, что такое алмаз?
— Я знаю, кто ты, — сказал Чеслав, подняв глаза на кузнеца.
Дэримон запнулся на секунду, потом отложил лезвие на стол и взял в руки увесистый черный брусок.
— Ты можешь сделать из него все, что угодно, с любыми свойствами. Ограничить тебя может только собственное сознание.
— Оно меня не ограничивает, — сказал Чеслав, принимая брусок. — А какие бывают свойства? Любой металл может разрубить?
— Не только. В теории можно сделать такое лезвие, что оно сможет разрезать не только материальные предметы…