Вся эта сцена жутко смахивала на эпизод из какого-нибудь детектива или триллера, неожиданно перенёсшегося в их (мирную, повседневную, реальную, размеренную) жизнь.
Первым в лежащей на полу девушке свою сослуживицу узнал Артём.
— Это же Анфиса! — крикнул он и метнулся к неподвижному телу, распростёртому на полу, разорвав тем самым оковы нерешительности невидимыми нитями опутавшие всех троих. Мгновение спустя к нему присоединился Семён.
— Что тут произошло? — силясь осознать происходящее, спросил, скорее у самого себя, чем кого-то, Эдуард, который так и остался в стороне, не решаясь приблизиться к телу, и вместо этого вперил свой взгляд в ходящую ходуном дверь.
Склонившись над Анфисой, Артём первым делом проверил на её запястье пульс.
— Господи, что у неё с ногами, — в ужасе выдохнул Степан, выглянувший из-за плеча Артёма и увидевший обильно кровоточащие стопы. — Она что — умерла?
Артём опустил бледную руку на пол.
— Нет, она ещё жива, — объявил он ребятам, — но пульс очень слабый. Нужно немедленно остановить кровотечение, иначе она в самое ближайшее время умрет от потери крови. Если мы будем пассивно ожидать приезда скорой, то она наверняка погибнет, вы меня понимаете?
Степан, во все глаза глядящий на Артёма, яростно закивал. Реакции Эдуарда, как зачарованного смотрящего на дверь, Артём так и не дождался, поэтому решил не терять на него понапрасну времени и обратился к Степану:
— Я перенесу её на кушетку в подсобке. А ты, Степан, постарайся найти аптечку первой помощи. Нам срочно нужны бинты — много бинтов.
Степан без лишних расспросов бросился на поиски необходимого, Артём же, подхватив с пола на руки абсолютно невесомое тело Анфисы (если она и весила хоть что-нибудь в этой горячке он вряд ли это ощущал), затем стремительно зашагал к кушетке, намереваясь отнести туда бесчувственную девушку, но, внезапно, повинуясь внезапному и необъяснимому недоброму предчувствию, замедлил ход, и позвал Эдуарда, но ответом ему было весьма настораживающее молчание.
— Эдуард, — приостановившись, вновь выкрикнул Артём, однако тот опять не отозвался.
Не на шутку обеспокоившись, Артём начал разворачиваться, пытаясь отыскать Эдуарда взглядом.
Из глубоких порезов на ногах Анфисы с метровой высоты вниз срывались крупные капли крови.
Он увидел Эдуарда в тот миг, когда он, стоящий прямо посреди лужи крови, положил руку на засов запирающий дверь, сотрясающуюся от ожесточенных безостановочных ударов по ту сторону преграды. Зал буквально вибрировал от яростных столкновений незримых тел о стальное препятствие.
— Эдуард! — На этот раз Артем кричал в полную силу своих лёгких.
На этот раз молодой человек отреагировал на его окрик.
Эдуард замер, а затем медленно повернулся в его сторону.
Глядя на его бледное растерянное лицо, Артём, подумал, было, что вид у паренька какой-то странный, словно тот всё это время был под воздействием гипноза или внушения, но тут же отбросил эту мысль в сторону — было слишком много серьёзных вещей, о которых нужно было позаботиться сейчас, и времени на подобные мелочи в данный момент не оставалось.
Убедившись, что на этот раз он, наконец, смог завладеть его вниманием, Артём, стараясь говорить спокойно, предупредил своего коллегу:
— Не стоит этого делать, Эдуард. Я не думаю, что Анфиса закрыла эту дверь от нечего делать. Нам лучше сначала позвонить в милицию и скорую. Сейчас это гораздо важнее.
Сказанное медленно, но верно начало доходить до сознания Эдуарда. Он опустил дрожащую руку и нетвёрдой походкой начал пятится от дверей вглубь зала.
Убедившись, что Эдуард больше не наделает глупостей, Артём вновь продолжил нести тело Анфисы к кушетке.
В сгустившемся вокруг него воздухе, буквально вибрирующем от низких частот, порождаемых ударами в стальную преграду, потрясённый Эдуард всё дальше и дальше отступал от зловещих дверей, оставляя позади себя красные отпечатки ботинок испачканных в крови Анфисы.
Серьёзно опасаясь того, что его примут за сумасшедшего он вряд ли смог бы признаться кому-либо в том, что какая-то незримая сила, на короткое время, завладев им, заставила подойти к двери и отворить засов и только случайность не дала этому произойти.
* * *
Анфиса отключилась должно быть всего лишь на пару мгновений, но когда вновь пришла в себя, то почувствовала, что её абсолютно невесомое тело парит над полом.
Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, Анфиса пришла к выводу, что ничего сверхъестественного в этом нет — просто кто-то нёс её на руках.
Прилагая чудовищные усилия, она с трудом приоткрыла веки в данный момент показавшиеся ей невероятно тяжёлыми. Силясь увидеть того, кто держит её на руках, она изо всех сил попыталась сфокусировать непослушное, до полного отчаяния, зрение, считая, почему-то, что в данный момент это очень важно.
И ей почти удалось разглядеть смутный силуэт, но не более того.
То, что прежде получалось у Анфисы без каких-либо минимальных усилий с её стороны, теперь отняло у неё последние силы, и она вновь лишилась сознания.
* * *
Телефонистка Елизавета Аркадьевна, весьма тучная женщина, с раннего утра заступившая на смену на местной АТС, расположенной по Ленинградской 36 (то есть всего через два дома от того места, где жил Леонид), была весьма огорчена началом рабочего дня. В это утро она, как и множество раз до этого, сетовала на ветхость изношенной аппаратуры. То, что день не задаётся сразу, было понятно с первого взгляда: достаточно было лишь взглянуть на показания контрольных приборов, чтобы понять, что идёт чудовищная нагрузка на сеть.
В начале десятого появился вызванный ею ремонтник, безотлагательно приступивший к выявлению и устранению причин перегрузки, а ещё спустя пол часа началось то, что Елизавета, не иначе как массовым помешательством, назвать не могла.
Началось всё с шума на улице, сначала непонятного, тревожного, а затем пугающего, доводящего до полного ужаса.
Приблизившись к пыльному окну и едва выглянув на улицу, она тут же была вынуждена пригнуться.
То, что происходило с наружи, напоминало кадры из фильма ужасов, вот только вся эта кровь, которая там за стеклом сейчас лилась рекой, была настоящей.
Когда шум борьбы сместился дальше вверх по улице, а затем и вовсе стих, Елизавета, набравшись смелости, вновь взглянула на происходящее за окном. К этому времени к ней присоединился ещё один взволнованный наблюдатель — ремонтник, оставивший свою работу и переключивший своё внимание на происходящее на улице.
Сейчас всё стихло и лишь несколько тел, неподвижно лежащих на тротуарах, газонах и проезжей части, говорили о том, что всё произошедшее не было лишь её воспалённой фантазией.
Перепуганный ремонтник, пробормотав что-то том, что ему срочно нужно домой, опрометью кинулся из помещения, так и оставив невыполненной свою работу. Он так спешил, что даже не собрал свои инструменты и не запер силовой шкаф, впрочем, в данный момент, ни ему, ни Елизавете до этого не было абсолютно никакого дела.
Елизавета, каждой клеточкой своего тела ощущавшая ту агонию которая прокатилась по улице, но в отличии от мужчины, вряд ли могла найти в себе силы, для того чтобы покинуть это относительно безопасное помещение, зная, что где-то рядом бродят эти безумцы.
Затаив дыхание, она наблюдала за тем, как мужчина, выскользнул из дверей, и боязливо озираясь, медленно крался по улице. Всё его существо выражало напряжение и страх, которым было наэлектризовано каждое его движение.
Не в силах выдержать такого звенящего напряжения долгое время, Елизавета перенесла взгляд на окружающий ландшафт и на мгновение замерла.
Едва скользнув газами по густой траве на обочине, она обратила внимание на то, что всего несколько секунд назад на этом самом месте лежало тело. Теперь его не было. Она силилась разобраться в происходящем, пытаясь найти всему этому рациональное объяснение. Возможно, что ей только казалось, что она видела в этом месте женское тело, а на самом деле она видела это из другого окна, но восприятие, искажённое страхом, уверяло её в том, что это было именно здесь. А может быть, эта женщина просто пришла в себя и незаметно покинула это опасное место? Если так — то это было бы самым желательным вариантом.