В переулке на следующем перекрёстке он увидел вывеску «Продукты 24 часа», старые кирпичные здания вокруг спали, а из-за их спин светились дворовые фонари, Егор повернул к магазину, подумав, что ему смогут объяснить где он, и куда идти дальше.
Дверь была закрыта, и он, подёргав её поначалу на себя, раздражённо толкнул посильнее, легко сорвав внутреннюю щеколду. Услышав звук чего-то сломавшегося, он вздохнул, но вошёл, надеясь, что ночной продавец не заметит.
Звякалка на входе была заткнута за кабельканал тащившийся по стене, и в маленьком полуподвале никого не было видно. Кругом были завалы товаров, разложенных с едва уловимой логикой. Его одолело чувство дежавю – эти магазинчики всюду были совершенно одинаковы, он бывал в таких и в Екб, и Челябе, в Тольятти и Нино. И год назад и пять, мотаясь по стране с дядей-дальнобоем, он всяких навидался, они не отличались почти ничем, разве что полки кое-где были чуть пустоваты, да не везде продавали жирные беляши, замотанные в полиэтиленовые пакетики.
Прислушавшись к тишине, он понял, что где-то в углу за прилавком есть дверь, за стеной слышалась возня, и ещё какой-то звук, необычный, мелодичный даже.
Ему стало любопытно, и молча подойдя к кассе, он, заглянув в проём двери, понадеялся увидеть загадочный инструмент, бой которого не мог узнать. От скуки, с месяц назад, Егор купил себе калимбу и на досуге старался наигрывать иногда по вечерам что-то простенькое, копируя уроки с ютуба, звук, который он услышал от входа напоминал диковинный глюкофон, который он ни разу не слышал вживую.
Увиденное его насторожило: спиной к нему стоял парень, одетый глупо и нелепо, – застёгнутый олимпос был натянут на голову, превращая человека в подобие безголового чучела, но воротник был спущен чуть ниже, человек в куртке неловко поджимал его подбородком, чтобы тот не задирался.
Этот парень, по-видимому ночной продавец, занимался какой-то ерундой: он сгребал песок ладонями с большого блюда, посреди которого высился медный купол, и пересыпал его в чашу, стоявшую поверх всего на особой треноге, из этой чаши, с отверстием в дне, прямиком в центр нижнего купола тёк тонкий ручеёк песка, сбегая по полированным блестящим стенкам причудливыми тоненькими дорожками. Вся эта конструкция выглядела старинной, потемневшей от времени, покрыта изысканной восточной гравировкой, и казалась открытыми песочными часами, медная полусфера в середине была резонатором, и песочная струйка, ударяясь сверху, издавала тоненький зудящий гул, звуку которого вторила другая штука, стоявшая на морозилке за спиной парня. Там, над глубокой блестящей чашей, нависала высокая конусообразная ёмкость, похожая на узкую воронку, из нижней её части сочилась вода, крупной каплей стекая на острие, откуда, срываясь, она падала на металлический диск, лежащий на специальных крючках внутри треноги, служившей подставкой. Именно этот звук, звенящий бой капель о дребезжащую пластинку и услышал Егор. Подчёркнутый тонким и тихим звоном медного купола, он был мелодичен, красив, но совершенно лишён какой-то музыкальной логики.
– Эээ, извините! – увидев, что парень, закончив наполнять чашу ссыпавшимся песком, захлопал ладонями, отряхивая руки, Егор, понимая, что тот не знает о нём, и не желая пугать, решил обозначить присутствие.
Парень вздрогнул. Резко обернувшись, он уставился своими большими черными глазами из глубины олимпийки на незваного гостя.
– Я тут это, – начал было Егор, махнув рукой на дверь.
Замычав что-то невнятное, продавец замахал руками на него, на мгновение испуганно оглянувшись на звякавшую каплями конструкцию, перегнувшись через прилавок, попытался схватить его за куртку.
Егор шарахнулся в сторону. Продавец мычал ему что-то нечленораздельное, и, наконец, сообразив, что покупатель его не понимает, отпустил курточку, которую зажимал зубами изнутри ворота.
Придерживая свой старый адидасовский олимпос рукой, он начал кричать Егору:
– Уходи, уходи быстро!
– Да я только спросить! Ёпт.
– Уходи давай!
Егор, и без того раздражённый, начал злиться, его выгоняли, когда он пришёл попросить о помощи. Он не сделал ничего плохого, просто пришёл.
– Да чё ты совсем что ли? Ты обдолбаный? Мне спросить надо! – Егор орал в ответ, не двигаясь с места, продавец, увидев, что тот не собирается уходить, рванул к нему, но замер через три шага, вновь оглянувшись на свои дребезжалки, застонав, он в один миг вылетел из-за прилавка, откинув перегородку возле витрины. Увидев в нём угрозу, Егор поджался, развернул корпус и выставил левую руку вперёд, обозначая дистанцию. Молодой продаван, в своём странном наряде выглядел пугающе нелепо, размахнувшись, он попытался ударить в руку, крича: «Уходи! Уходи!», в его голосе зазвучали истеричные ноты.