Выбрать главу

Тогда я сел и покрепче перехватил автомат, ремень которого был намотан на левую руку. Опаньки – автомат оказался вычищен и смазан! Да что вычищен, что смазан… Ствол, кожух затвора, казённик и все металлические части радовали глаз свежим воронением! Это что, новый автомат? Нет, это был тот же автомат, а никакой другой, очень надёжный, но старый уже, юзаный и битый. Как же это он так помолодел? Только не говорите, что я сам не заметил, как привёл его в порядок, лёжа здесь на мосту. Для этого мастерская нужна, кое какие материалы и определённое количество времени. У меня ничего этого не было.

Пистолеты проверять не стал. Потом. Сначала надо отсюда выбраться. То, что одежда на мне выстирана и даже выглажена, отметил, как факт, приказав себе не задумываться над деталями. Вот сейчас я перейду мост и окажусь в горах. Ладно, горы так горы. То, что здесь есть железная дорога, даёт надежду, что я выйду к местам бывшим когда-то цивилизованными. Может быть, даже найду где-то людей, может смогу с кем-то ужиться. Знаю только одно – назад ни за что не вернусь, потому что не хочу снова в кукольный домик Садовницы. Пойду вперёд и постараюсь не делать больше ошибок, о которых она мне рассказала.

.................................................................................................

Плавно прогнувшись на рессорах, дредноут пошёл вверх, почти прыгнул, так что мы сначала взмыли над своими креслами, потом плюхнулись в них, резко выдохнув. По машине пронёсся смех, но я рыкнул и смех прекратился. Серьёзнее! А то в следующий раз чересчур смешливых с собой не возьму.

Молодёжь! Ох уж эта молодёжь… На месте усидеть не могут, кровь играет, рты не закрываются, всё у них шутки, смех! (Завидно.) В их присутствии чувствуешь себя древним, замшелым и трухлявым. А я ещё бороду отпустил…

И нет нужды, что пока никто из них не обошёл меня, старого волка, в бойцовых навыках. Обойдут, это дело времени. Очень скорого времени, если быть откровенным. Ну и хорошо! Ну и правильно! Только вот страшно мне за них – сердце сжимается, когда думаешь, что рано или поздно кто-нибудь из моих ребят поймает пулю или осколок.

Сколько я их собирал! Сирот, брошенных, никому не нужных, больных покалеченных, умирающих. Горе людям, которым не нужны дети! А вот мне они нужны. Все! Любые! Если есть, у кого лишние, отдайте мне – заплачу. Чем? Договоримся, у меня сейчас всего хватает.

Смешно, но многие так и делают – вместо того чтобы поднимать детей, надежду и будущую опору новых племён, стараются избавиться от «лишних» ртов. Идиоты! А у меня лишних ртов нет, мне все нужны, и все они мои, как только переступают порог крепости «Рама», где я комендант и хозяин.

Кое-кто за пределами моей цитадели думает, что я их работать под кнутом заставляю, с маслом ем или что ещё похуже делаю. Ха! Фантазии дураков хватает только на собственную низость.

Дредноут пересёк долину невысоких холмов, где мы чуть не превратились в коктейль из-за тряски, и вышел на каменистую равнину. Здесь нас будет мелко трясти, но мы теперь наберём скорость, а мелкие препятствия огромным колёсам-дутикам нипочём! Вертолётные двигатели, (их на машине два!), взревели, и мы понеслись по трудно проходимой местности, которая не по зубам гусеничной технике. Ещё немного и мы будем на побережье, а это значит, что свалимся работорговцам прямо на голову.

Вот оно, начало возрождения человеческой цивилизации – эксгумация рабства! При этом одни азартно стараются сделать других рабами, а те дают себя закабалить. Некоторые идут на это с огромной охотой, намучившись без пастухов и мясников, которые должны указывать им путь в жизни. Бр-р! Ненавижу и тех, и других. Может быть, где-нибудь это и прокатит, но только не на моей территории. А своей территорией я объявляю всё, что могу контролировать с помощью таких вот дредноутов.

Работорговцы нас, как огня боятся. Самое лучшее для них это сдаться или удирать во все лопатки, бросив товар. Было пару раз, что они, сволочи, завидев нас, начинали избивать людей согнанных для продажи. С такими у меня разговор короткий – всех догнал и расстрелял без всякой жалости. И каждый раз щадил одного «вестника», которому разрешалось добраться до своих, чтобы рассказал, что с ними будет, если такое повторится. Вот только пользоваться руками по прямому назначению такой вестник уже не мог, так-как они у него были перебиты без надежды на восстановление. Тот, кто скажет, что это жестоко, пусть полюбуется, как мы – на десятки связанных пленников, которым перерезали горло или проломили череп, независимо от пола и возраста.