Женщина пригласила ее внутрь.
Теперь я должна постараться убедить его помочь.
Из-за внешности Морта — в высоту он казался таким же, как и в ширину, носил мягкую фетровую шляпу и свободный плащ — Райли всегда думала, что он не женат и живет с престарелой матушкой. Похоже, она сильно заблуждалась. Коридор был вымощен блестящей белой плиткой, у входа стояла элегантная керамическая подставка для зонтов с тремя обитателями и старинная деревянная вешалка. Шляпа и плащ Морта висели на ней.
— Сюда, — позвала ее женщина и совершенно бесшумно двинулась налево по коридору. У Райли бешено разыгралось воображение.
Она предвкушала зловещие амулеты, развешанные на стенах, необъятные дубовые сундуки, набитые древними манускриптами на пергаменте, и обязательно где-то должна была ошиваться черная кошка. А может быть, повезет, и Райли увидит настоящую волшебную палочку и высокую шляпу чародея.
Но ее ожидания не оправдались. Они вошли в круглую залу метров восьми в диаметре, с белыми стенами и деревянным сводчатым потолком с люками, похоже, открывающими потрясающий вид на небо. Где-то поблизости уютно журчала вода, но Райли не видела где.
В воздухе стоял запах древесного дыма. Не свежего, которым пахнет от костра или камина, а застарелого, едва различимого, будто уже въевшегося в стены дома.
А я бы смогла тут жить.
В центре зала, прямо под люками в потолке, стоял легкий стол для пикников из красного дерева и две скамьи. Справа располагались чернильница и старое перо, которое нужно самостоятельно заправлять чернилами перед тем, как писать, а слева — небольшая стопка книг, по которым можно было сказать, что Морт любит читать Льюиса, и какие-то старые латинские и французские издания.
Женщина прошла к потемневшей от времени стойке, плавно изгибавшейся вдоль противоположной стены зала, наполнила и поставила электрический чайник. Затем удалилась. Райли поняла намек и осталась на месте, постукивая пальцами по сумке. На полу у стола она заметила жутковатые бурые пятна и метки, сделанные мелом. Похоже было на кровь.
А он может быть серийным убийцей.
Все безобидные на вид люди потом оказываются маньяками.
Я становлюсь параноиком? Нет, только не сейчас.
— Райли?
Она подскочила и уставилась на него вытаращенными глазами, будто он только что прошел сквозь стену.
— Видела бы ты свое лицо. — Он расплылся в смущенной улыбке. Накрахмаленная белая рубашка и джинсы — Райли ожидала совсем не это. Он оказался намного более худым, чем она думала, — наверное, все дело в широком плаще.
Опять это волшебство!
Райли не восприняла шутки, но ей была нужна его помощь.
— Я рад видеть тебя живой и невредимой, — сказал он. — Когда я узнал о том, что случилось, я боялся, что ты погибла.
— Да, я уже думала о том же. — Чтобы сменить неприятную тему, Райли махнула рукой в сторону странной мебели. — Зачем тебе стол для пикников в доме?
— Его легче переставить, если мне нужно выполнить ритуал, — пояснил он. — Массивный стол требует много сил, а мои люди не настолько крепкие.
Люди?
— Ты имеешь в виду, Мертвецы?
Мортимер скривился:
— Я называю их Воскрешенными. Мертвец — это что-то оскорбительное.
— Прости. — Он пожал плечами, словно это был пустяк, но Райли знала: она задела за живое. — Я здесь, чтобы поговорить об отце. Его воскресили без моего разрешения.
— Слышал. В нашем кругу такие новости расходятся быстро.
— Тогда ты должен знать, кто его забрал.
Морт покачал головой и жестом пригласил ее сесть. Расположившись на скамье, Райли снова подскочила от неожиданности: в комнате раздалось легкое шипение. В следующее мгновение она почувствовала себя полной идиоткой — это закипел чайник.
Морт повозился у стойки и вернулся к столу, держа поднос с чашками, чайником и тарелкой, полной вкуснятины.
— Печеньку? — невинно спросил он, протянув ей тарелку.
Райли из вежливости взяла одно, подумав, все ли маньяки угощают своих жертв перед тем, как их замучить. Она аккуратно надкусила угощение. Ничего не произошло. Райли куснула смелее. Печенье оказалось замечательным: свежее, домашнее и ароматное.
— Как вкусно! — промычала она с набитым ртом.
— Их испекла Эмили. Она почти все время проводит на кухне, потому что очень стесняется. А сейчас она делает штрудель.