Не желая дальше спорить, Райли замолчала и уткнулась в чашку. Подумав, что молчание означает согласие, Эйден принялась пить сидр.
— Ты не хочешь рассказать о том, что случилось в Часовне? — осторожно спросила она.
Райли затрясла головой. Кому охота рассказывать про то, как твоих знакомых и друзей рвут на части и едят еще живыми? И про то, что ты собиралась погибнуть такой же страшной смертью?
Эйден успокаивающе положила руку ей на плечо.
— Если тебе захочется, я всегда готова выслушать.
— Не знаю, настанет ли когда-нибудь такое время, — призналась Райли. — Это было просто ужасно.
— С Беком все нормально? — спросила подруга.
— Его сильно ранили, но он в порядке. А вот Саймон… — Райли стиснула зубы, стараясь не заплакать.
— Он выкарабкается? — спросила ведьма. Она не убирала своей руки с ее плеча, стараясь поддержать и ободрить.
Райли кивнула:
— Я… Угу. В больнице думали, что уже ничем не помочь, но тем не менее он жив.
Эйден нахмурилась, словно сомневаясь в услышанном.
— Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
Райли не могла больше молчать. Кто-то должен был знать ее тайну.
— Ну, дело в том, что я заключила договор с ангелом и…
Эйден нахмурилась еще сильнее. Посмотрев вокруг и убедившись, что их не подслушивают, она наклонилась к ней.
— Договор? Что ты этим хочешь сказать?
Райли рассказала о своем соглашении с Раем.
— Моя богиня! — испуганно шепнула Эйден. — Ты уверена, что это был ангел?
Райли кивнула.
— И она сдержала свое слово. Саймону стало лучше.
— Если в Аду узнают, что у тебя договор с Раем… Дело может принять совсем плохой оборот, — предупредила ее Эйден.
Райли хмыкнула:
— Вряд ли хуже, чем было этой ночью. Тот пятак приходил за мной. Причем это тот самый, что убил папу, а до этого пытался расплющить меня книжным шкафом в библиотеке.
— А это произошло еще до того, как ты договорилась с Небесами, — словно сама себе пробормотала Эйден. — Богиня, да у тебя серьезные проблемы. Ты говорила Беку что-нибудь?
— Даже не собираюсь. Я сама со всем разберусь.
— Попросить его о помощи вовсе не значит продемонстрировать свою слабость.
— Ни за что, только не Бека! — отрезала Райли. — Это решено!
Они с Эйден дошли до ведьминского магазина.
— Через два ряда отсюда есть шатер, где торгуют Мертвецами, — сказала ведьма. — Там могут знать и о твоем отце.
— Но ты же сама запрещала мне связываться с некромантами.
Подруга с хитрым видом приподняла изогнутую бровь.
— Я прекрасно понимаю, что ты не послушаешься моих наставлений, так что уж лучше подсказать тебе верный путь.
— А если там ничего не знают?
— Тогда свяжись напрямую с теми некромантами, что приходили к тебе по ночам. Только не с Озимандиа. Не приближайся к нему, ты меня поняла?
— Поняла.
— Честно, или ты просто заговариваешь мне зубы? — не успокаивалась ведьма.
— Не знаю еще.
Эйден закатила глаза. Обнявшись с Райли на прощание, она вручила ей небольшой пакетик с какими-то травками.
— Заваривай себе чай с этим. Чайная ложка на чашку. Должно помочь. Приводит мысли в порядок и прогоняет кошмары. Думаю, тебе это будет полезно.
Райли заулыбалась:
— Спасибо! Спасибо тебе за все.
Ведьма ничего не сказала и, слегка шевельнув губами, начертила в воздухе между ними какой-то сложный знак.
— А это еще что такое?
— Где? Я просто отмахнулась от комара, — невозмутимо ответила та.
В январе? Какая же ты врунья.
Глава четвертая
В павильоне некромантов было тихо. Четверо Мертвецов стояли в ряд, глядя в пустоту. Их бледные лица словно были присыпаны серой пудрой. Райли слышала, что они никогда не хотят есть или спать, а просто стоят и ждут, пока им что-нибудь прикажут. Если обращаться с телом Мертвеца надлежащим образом, он может прослужить почти год.
Если бы только отец серьезно пострадал в битве с тем пятаком, он бы не понадобился некромантам. Но по воле злой судьбы он погиб от небольшого осколка стекла, которой демон направил ему прямо в сердце. Ее предупреждали, что на тело ее отца найдется много охотников: ловец в прислугах — огромная редкость.
Райли, склонив голову, разглядывала четыре печальные фигуры. Двое мужчин, двое женщин. Один паренек оказался приблизительно ее возраста. Он умер для того, чтобы теперь стоять в павильоне, пока толстосумы рядом с ним будут спорить, покупать его или нет.