Там стоит старое кресло, припаяна к стене ржавая батарея, на подоконнике чёрная икона с Богородицей. От окна веет холодом, но кричит не роженица, а мой противник.
Град ударов хлещет его по лицу.
Льётся кровь.
Прихожу.
Снова я – это я. И снова я в квартире 45, где можно разгуляться. Тут больше никто не живёт. Хозяйка квартиры лежала мёртвая на кровати. Кто-то зарезал её, а потом попировал на костях и мусоре. Стрёмная хата, никто тут не мыслил в категориях энтропии и порядка, только женское тело освящало бардак этот.
Это нужно как-то расследовать. Мне нравилось думать, что я единственный в Астрахани менталист. Или алиенист. Скажу проще (но один раз, учись уже думать) – я специалист по поведению человека. Бихевиорист. Но и не только, граней у меня много. Больше, чем у тебя, побольше, чем у убитой тёлки. Я сотрудник следственного комитета, у меня самый большой процент раскрытых дел.
Если я чую кровь, то я обязательно выйду на открытую рану. Кровь пульсирует, стекает из этой раны, а я вставляю туда свои пальцы, делаю больнее. Я всегда делаю больно преступникам.
Мне интересно то, как они устроены. Интересен их визг. Крики их услада для ушей моих. Скорбные рожи их сладкий мёд для губ моих.
Полномочия можно превышать.
Я вдыхаю аромат женских вещей. Жаль-жаль, больше дама их не наденет. Нюхаю её трусы. Провожу пальцами по рюшечкам лифчика. Подушечки пальцев чувствуют шершавость. Хм, так было и внутри неё? Проверить не смог, слишком много людей. Каждый из них рохля. Каждый жуёт сопли. А я вживаюсь.
Становлюсь убийцей, чувствую себя жертвой, иду по следу.
Эта квартира для меня не просто поле боя, тут у меня сцена. И я веду своё представление. Закрываю глаза, вижу всё, во всех деталях.
Она впустила его внутрь. В себя или в квартиру?
Они пили дешёвое пиво и вино. Цель – упиться вусмерть.
Она его не знала, а он её да.
– Что думаешь про женское обрезание? – говорит мужчина.
Она молчит.
– Что скажешь, если отрежу тебе клитор?
Она сглатывает.
– Я не люблю секс, но мне очень хочется вставить.
Блестит острый нож. Нож входит в тело и выходит. Извращённый половой акт.
Я открываю глаза.
«Зачем такое делать?». «Кто он?».
Хожу по квартире, пью остатки их пива, следов спермы нигде нет. Он не стал насиловать её. Просто зарезал, обратил в дырявое мясо. И смысл этого? Если убил, то сделай хоть что-то! Он и сделал.
Допил свою банку пива, доел чесночные гренки, ушёл.
И видел всё – видел, как умирает какая-то женщина. Лишь образ женщины. Без имени, прошлого, без устремлений.
Ещё деталь – он отрезал ей левую кисть.
И ещё деталь – это целая серия.
Женщин режут, а потом лишают чего-то. Не только их вялой жизни, но и какой-нибудь части тела. Головы, ноги, сердца, почек.
За-чем? ЗАЧЕМ?
На каждом месте преступления я чувствовал родство. Понимал, что убийца вполне может быть моим родственником. И это меня удивляло. Нет, не пугало. Чего мне бояться? Я бы и сам убивал вас, резал бы ваши трупы. Знаю многое: как не оставлять следов, как правильно резать, когда стоит остаться, а когда лучше уйти.
Многое я знал, это мой профессиональный арсенал. И именно поэтому на меня возлагали надежды.
Все врали людям и прессе, а женщины продолжали умирать.
Я никому не врал, мне было интересно работать с делом.
А маньяку было интересно работать с телом.
Хаотично.
Случайные жертвы, случайные места, сбор трофеев. Отсутствие чего-то большего. В этом был стиль, в этом был ритуал. Я уже несколько часов сижу в пустой квартире, хожу по ней, нюхаю бельё, думаю об её формах. Всё-таки можно такую было и трахнуть. Или нет? Если она конструктор, то нет. Это выйдет на акт любви, а очередной акт мастурбации. Он такого не хочет.
Но кто он?
Он убил уже многих. Забрал большое количество отрезанных, отсечённых кусков. Из этой груды украденного мяса можно собрать что-то.
Точно!
Он точно собирает. Но ему ещё что-то нужно. Какой-то детали ему ещё не достаёт. Это значит, что он убьёт снова. Да? Да! Не думаю, что моя интуиция подведёт меня. Он убьёт ещё одну. И это будет последняя жертва, так как он соберёт свой паззл.
Все детали будут у него, картина соберётся воедино. Он будет счастлив какое-то время. Женщины-амёбы станут чем-то большим, они будут новьём. Он обновит их.
Соберёт заново.
Перезапустит.
Вот. Я ещё лучше понимаю его замысел, понимаю то, что им движет. Мы становимся одним целым. У всего есть цель, да? И у него есть цель, да. Это никак не связано с адом.
В квартиру заходят.
Молодая и печальная девушка.
– Оу, привет – тянет она.
– Это место преступления – говорю ей.
– Это была моя знакомая, мне нужно забрать свою книгу. Ок?