Деб в ужасе уставилась на меня.
— Ты меня в жизни пальцем не ударил, — произнесла она странно спокойным, отрешенным голосом.
— Раз на раз не приходится, Деб, — заявил я. — Я тебя просил по-хорошему, а теперь приказываю: иди туда и посмотри на тело. Возможно, это фальшивка. Мне надо знать.
Молча, прижимая руку к щеке, она переползла к могиле и вновь заглянула в яму. И тут же заплакала, роняя слезы в пустые впадины на месте глаз покойника.
— Это Мартин, — сообщила она глухим, скорбным, страдальческим голосом.
— Как ты узнала?
— На груди. Руки. На пальце его обручальное кольцо.
Я посмотрел на кольцо.
— Кольцо они могли надеть на кого угодно. Это ничего не доказывает.
— Это Мартин, — безапелляционно повторила она. — Это Мартин. А если ты еще раз посмеешь сказать, что это не он… — Деб распрямилась и заглянула мне в глаза, — я тебя убью.
Устало кивнув, я присел у могилы. Спустил ноги в яму, немного ими поболтал. Страх и нервное возбуждение оставили меня. Я снова превратился в бесстрастного, хладнокровного, высококвалифицированного забойщика, который буквально на днях убил двоих человек. В миг, когда я снял крышку с гроба, что-то изменилось. Вероятность, что Мартин Робинсон — это я, оказалась нулевой, и, словно отыгравший спектакль актер, я моментально вышел из образа.
— Может быть, это и туфта, — бормотал я, обращаясь сам к себе. — Если верна моя первоначальная догадка, и Кардинал украл мое тело, вполне логично, что он подменил покойника другим. Он любит прятать концы в воду.
— КАРДИНАЛ? — Оказывается, это имя ей известно. — Ты работаешь на…
— Ты его знаешь? — вытаращил я глаза.
— Слышала.
— Вы никогда не встречались?
— Естественно, нет.
— А я?.. А Мартин с ним когда-нибудь встречался?
— Нет, — покачала головой Деб. — Мартин был простым учителем. Всего лишь учителем. — Она отошла от могилы и обошла меня кругом, разглядывая с маниакальным вниманием. — Ты правда работал на Кардинала?
— Да.
— Значит, и то, что ты раньше говорил, правда? О городе, о том, что ты гангстер? — Я раздраженно кивнул. Ее расспросы мешали мне думать. — Ты… когда-нибудь убивал?
— А это важно? — огрызнулся я.
— Я хочу знать, — рявкнула она. — Ты украл облик моего покойного мужа. Я хочу знать, для чего ты его использовал.
— Это не твое дело, — заявил я и, вскочив, подобрал лопату. — Утром я уеду. Здесь мне делать нечего. Ты не знаешь разгадки. Я думал, что до чего-то докопаюсь, но здесь все та же хрень: новые задачки, новые вопросы-. — Швырнув ком земли назад в яму, я покосился на Деб. — Ну так как, будем это засыпать или что?
Она уставилась на меня широко раскрытыми, недоумевающими глазами.
— Господи, каким же надо быть чудовищем… — прошептала она. — Пришел ко мне под видом… Потащил меня сюда и заставил осквернить могилу… могилу мужа! — Она повысила голос, что было весьма рискованно. — А теперь решил, что можно просто уйти без… как ни в чем не бы…
— А что мне еще делать? — спросил я. — Деб, мне очень стыдно, что я причинил тебе боль, честно, но что еще я мог предпринять? Я знаю не больше тебя. Я тоже никакого понятия не имею…
— И ты решил, что можно просто так уйти! — оборвала она меня, встряхивая головой. — Дудки! Я не знаю, кто ты и что ты такое, но черт меня подери, если я позволю тебе просто так уйти, словно мы в игрушки играем, словно можно творить, что на ум взбредет!
— Чего ты от меня хочешь, Деб? — устало спросил я. — Что я могу для тебя сделать?
— Для начала перестань болтать! — рявкнула она. — Ты со мной разговариваешь, словно мы в ресторане, в каком-нибудь… нормальном месте… Черт подери, мы только что могилу разрыли! Хотя бы… хотя бы мертвых постыдись. — И, уронив голову на грудь, она горько разрыдалась. Мне было ее искренне жаль. По-настоящему. Но внутри меня тикала, готовясь к взрыву, бомба. Неспешно, постепенно формировалась она за время моей жизни в городе. Когда я убил тех двоих, эта часть моей личности внезапно и бесповоротно ожила, затеплилась. Я еще не знал, что она собой представляет, но чувствовал: это пустая, холодная, жестокая бездна, чуждая какой бы то ни было человечности. Теперь, рядом с мертвецом, чье лицо когда-то было моим, с кладбищем в голове, полным тайн и сомнений, я не был склонен уступать своему прежнему, праведному, тускнеющему «я». Я больше не мог терпеть эту женщину.
— Деб, — произнес я самым сострадательным и терпеливым тоном, на какой только был способен, — давай просто закидаем могилу землей и уйдем. Ладно? Мы оба сейчас на пределе. Мы закончим начатое дело, вернемся домой, поставим чайник, немного поспим, а рано утром я уйду, а ты сможешь вернуться к своей…