– Помпей, ты готов к наступлению на главные блюда? – спросил его Цезарь, заканчивая морского ежа.
– Не совсем, – с трудом ответил тот. – Но ты не стесняйся, скажи, чтобы подавали! На пирах у Гортензия45 в Риме мне бывало и хуже, – добавил он.
– Я слышал, что этот взяточник скупает на рыбном рынке всю рыбу, чтобы кормить своих миног в баульском имении? – спросил Цезарь.
– Да, это так, – со смехом ответил Помпей. – Марк Красс тоже любит это дело. У него мурены. Однажды так горевал, когда у него умерла любимая мурена, что даже надел траур. Мурены у него в большом почёте. Он даже отдал за одну из них десять гладиаторов! – Помпей расхохотался, а Марк Красс от возмущения даже перестал есть. Но Цезарь сделал ему знак рукой и подмигнул.
– Помпей, вино ударило тебе в голову. Пора нести главные блюда, – он вытер руки о салфетку из холста и махнул слугам. На полу сразу стало чисто, и постепенно, вместе с запахами жареного мяса, стали появляться огромные блюда с коровьим выменем, отдельно – со свиными рёбрами, сваренными в сладком вине, жареными утками, варёными чирятами, зайцами в уксусе и перце, жарким из какой-то птицы, филе косули и дикого кабана, оленьей холкой и жареной рыбой. Между подносами мелькали загорелые женские тела, едва прикрытые полупрозрачными тканями. Их узкие, продолговатые скулы и чёрные, масленые глаза выдавали в них испанок, которые считались в Риме самыми лучшими танцовщицами и куртизанками.
Помпей погладил себя по животу и рассмеялся.
– Даже если я останусь здесь на ночь, мне не осилить и половины, – сказал он.
– Возьмёшь с собой, я не жадный, – в тон ему ответил Цезарь. – Но не торопись, а то живот будет мешать обнимать этих красавиц, – добавил он, но Помпей уже набил полный рот и не мог говорить…
– До десерта, боюсь, мы не дойдём, – пробормотал Красс, вытирая руки, чтобы взять кусок нежной зайчатины.
– Не волнуйся, – усмехнулся Цезарь, – время есть. До вечера ещё далеко. Расскажи лучше, что там творится в Риме, раз тебя не волнуют женщины.
– Женщины меня всегда волнуют, просто нельзя столько есть и волноваться. Может не выдержать сердце, – попытался отшутиться Красс. – Ну, что в Риме? Никто ничего не делает. Люди ждут чего-то нового.
– Все веселятся! – громко выдохнул с кривой усмешкой Помпей. – Твой красавчик Клод Публий Пульхер после Цицерона сослал из Рима ещё десяток людей. Но мне удалось вернуть Цицерона в прошлом году. Правда, вражда между ними не затихает. Кстати, дом ему Пульхер так и не вернул. Разграбил, купил и сам там живёт. А теперь собрал себе толпу из всякого сброда, шляется по ночам по городу и делает, что хочет. Люди уже боятся выходить из домов, – Помпей явно был в приподнятом настроении. Цезарь поморщился. Любимец женщин – Публий Клодий Пульхер – был очень скользким человеком и попросил простого римского гражданина, плебея, усыновить его, чтобы его выбрали народным трибуном46. Он поменял имя Клавдий на Клод и гордился этим. Плебейское родство формально давало ему определённую власть. Но Помпей не знал главного – Цезарь ненавидел, но терпел этого смазливого выскочку только потому, что тот был под защитой Марка Красса. Но об этом мало кто знал, и большинство считали Пульхера новой звездой на политическом небосклоне Рима.
– Клод такой же мой, как и твой, – спокойно ответил Цезарь.
– Ну, это я не так выразился, – попытался оправдаться Помпей. – Я имел в виду тот случай с твоей женой… когда он переоделся на празднике и подкрался к ней, хе-хе. Э-э, ну, да, что-то я не то говорю, лучше о другом.
– Он ведь женат на дочери Лукулла? – усмехнулся Цезарь, заметив, как стушевался Гней, попытавшись напомнить ему о несносной выходке Пульхера с его первой женой. – Кстати, одобряю, правильный выбор. Лукулл – богатый зять. Но в Азии это Клоду не помогло. Лукулл так и не научил его думать головой. Как был, так и остался бестолковым мальчишкой. Добром он не кончит. Так что, лучше оставим эту тему. Как там моя дочь?
– О, Юлия! Очень хорошо. Передаёт тебе привет. Правда, болеет часто.
– Заботься о ней.
– Не надо напоминать, я и так ношу её на руках! – с широкой улыбкой ответил Помпей. Он действительно любил хрупкую и нежную Юлию, которая, к сожалению, не отличалась хорошим здоровьем. – И жена твоя, Кальпурния47, тоже передавала тебе много чего. Ну, ты знаешь, она, как всегда наговорила столько, что я просто не запомнил. Она часто бывает у нас.
45
Гортензий (Дионисия) – известный адвокат и оратор, современник Цицерона. Кроме Цицерона, он не имел соперников в красноречии. Стиль его отличался цветистостью, и он так заботился о производимом им впечатлении, что самым старательным образом располагал складки своей тоги. Он обладал абсолютной памятью, но не мог похвалиться такой же неподкупностью.
46
Трибуны (или народные трибуны) – народные защитники, обладавшие правом вето, приостанавливавшим любое решение. Трибуны избирались из числа плебеев (народа) в количестве двух человек.
47
Кальпурния Пизонис – ок. 76 – 44 г. до н. э. Римская матрона, третья жена Юлия Цезаря, дочь Луция Кальпурния Пизона Цезонина, консула 58 г. до н.э.