Глава 2
Мы опустились на плоскую вершину небольшого холма, увенчанного зарослями бледной растительности. Внешние камеры не показали ничего, кроме огромного ковра зелени испещрённой пятнами жёлтых цветов. Для неискушённого взгляда растительность казалась смесью дрока и орляка [Орляк - вид папоротника. (Прим. перев.)], но несколько {более мягкой}. Растительная жизнь в этом районе Аркадии - и практически во всех умеренных зонах - была мясистой и упругой. Здесь росло очень мало растений, которые были бы грубыми, обладали шипами или колючками, и довольно мало таких - если верить поисковому отряду - которые были бы ядовитыми или несъедобными. Образ планеты, укоренившийся благодаря поисковому отряду, был ласковым и мягким. Также, как и первому высадившемуся на ней, рисовавшему её в пастельных тонах.
Планета, как ей положено, обернулась вокруг своей оси, и мы приземлились в темноте, с ожидающей нас большей частью ночи. По корабельному времени было раннее утро - три или четыре часа утра и до общего подъёма было ещё долго. Мы решили поспать пока темно и начать с местным рассветом. Было бы, возможно, и приятно выйти наружу, даже в темноте, вдохнуть местный воздух и посмотреть на то, что можно было увидеть с помощью фонарей, но то было бы глупо.
Пит Ролвин должен был оставаться на дежурстве в любом случае, поэтому он продолжил попытки связаться с городом по радио, но если у них всё ещё был функционирующий приёмник, они, явно были настроены игнорировать вызовы.
Сомневаюсь, что кто-нибудь крепко спал - предвкушение неизвестного и сон не слишком хорошо сочетаются друг с другом. Воображение всегда вмешивается, чтобы родить идеи, основываясь на самых неподходящих фактах, и очень немногие из нас обладают силой воли, необходимой для того, чтобы угомонить буйство своего воображения, поскольку реальность достаточно скоро сделает все домыслы излишними. Всякого рода мысли пробегали у меня в мозгу, вертясь вокруг города с круговыми стенами... подстёгиваемые темнотой, бездействием и тем фактом, что я находился в полудрёме. Моя память продолжала мне подсовывать образы, связанные с Флорой, Дендрой и Вайлдбладом, всех тех миров, где нам пришлось туго, по крайней мере, вначале. Но Аркадия, вне сомнения, была исследована достаточно хорошо, чтобы быть безопасной. Она обладала только одним перекосом в своей жизненной системе - упорным и успешным в плане эволюции колонии псевдоорганизмов наравне с организмами с обычным метаболизмом. Это, говорил я себе, едва ли имело значение. Но когда сознание погружается на грань сна, воображение может следовать своим путём. {Когда здравый смысл спит, приходят ночные кошмары...}
И я не смог избавиться от тяжёлого предчувствия, которое донимало меня в течение всей долгой ночи.
Мы поднялись на рассвете, быстро поели и приготовились к контакту. Это было делом Натана, и он отправился, но вызвался пойти вместе с ним. Представлялось более безопасным сперва только двоим из нас выйти из-под защиты корабля, и поэтому остальные остались дожидаться наших первых впечатлений.
Мы шагнули из люка в холодное, сырое утро. Стоял лёгкий туман, но я решил, что он скоро рассеится. Солнце казалось очень большим и бледным, вися над горизонтом на востоке.
Город был скрыт от нашего взгляда довольно протяжённым, но не высоким холмом. Надо было долго спускаться в узкую долину и подняться вверх по пологому, но протяжённому склону прежде, чем мы добрались бы до вершины холма и смогли глянуть на долину, в которой располагался город и его возделываемые земли, и на реку.
Вокруг корабля в радиусе около тридцати метров растительность была высотой по колено, но затем покрытые жёлтыми цветами растения стали менее густыми, и мы смогли обходить наиболее неудобные участки. Все стебли были влажными, но они не цеплялись к нашим ногам, когда мы проходили среди них или их переступали. Наши башмаки выдавливали сок из побегов и листьев, и везде, где мы ступали, оставались следы ног, которые должны были быть заметными в течение некоторого времени.
Те деревья, которые нам попались, были маленькими, тонкими, с коротким стволом, но с множеством тонких ветвей, чьи листья ещё полностью не распустились. Была ранняя весна. Многие из видов были пока в состоянии роста, ещё не зацветя - преобладание такого ландшафта, который оживлялся лишь бледно-жёлтыми цветами, не должно было продлиться слишком долго.
Похоже, вокруг было очень мало насекомых, но и это я списал на время года. Мы не слышали никаких шорохов в зарослях, которые могли бы выдать присутствие маленьких млекопитающих, но податливость стеблей вероятно позволяла подобным созданиям передвигаться в полной тишине. Несколько маленьких птиц, похожих на жаворонков, вились высоко в небе над холмами, издавая раз за разом звонкое чириканье, но мы не видели ни одной вблизи.
Дул лёгкий влажный ветерок, который делал утро несколько промозглым.
- Замечательно, - прокоментировал я.
- Они все выглядят отлично, - ответил Натан, не проявляя особого энтузиазма, - но у них у всех, похоже, что-то припрятано за улыбками.
Похоже, что и он тоже был слегка потревожен, будучи на грани сна.
- Можно то же самое сказать и о Земле, - заметил я.
- Это вдвойне касается Земли, - сказал он. - Или даже более того. Если эти миры не лучше {Земли}...
Как только след приветливости исчез, я уверился, что он собирается к своей старой скользкой теме. - Они назвали её Аркадией только из-за этой области, - подумал я вслух. - Этот мир обладает достаточно суровыми пустынями в районе экватора, и целыми континентами тундры. Я бы не назвал его вершиной удачной эволюции, даже по земным стандартам. Не полностью полу-приветливый, но, с другой стороны, и не совсем гостеприимный. Только море действительно богато жизнью океаны, похожие на океаны Флоры, мелкие и полные водорослей, кишащие рыбой. Большие травоядные, также - млекопитающие преимущественно вернулись в море. Речной скот. Если бы я был на их месте, я бы остался на земле. Некоторые из самых мерзких хищников находятся в море.
- Я не собираюсь много плавать, - заверил он меня.
- Конечно, - прибавил я, - в холмах водятся стаи волков. Никому не дано жить свободной и лёгкой жизнью, даже здесь.
Мы карабкались по широкому склону холма, который стоял между кораблём и городом. Он был очень пологим, но на этот раз мы были на борту корабля в течение трёх недель - достаточно долго, чтобы растерять свою ловкость. На корабельном пайке не растолстеешь, но достаточно легко мышцы могут облениться. Я ощутил последствия пешей прогулки и ногами, и лёгкими. Так же, как и Натан. Вершина холма казалось непрерывно отдалялась по мере того, как мы подходили к ней.