- Парень, ты к кому?
Делаю вдох-выдох.
- Борис Николаевич Пономаренко сейчас здесь?
Милиционер подтверждающе кивнул, и поинтересовался причиной такого интереса. И услышав, что мне надо с ним встретиться, явно изумился, но всё же подошёл к телефону и с кем-то созвонился, подозреваю с самим секретарём крайкома. При этом всё время поглядывал на меня. Я же в этот момент внутренне ожидал, что мне дадут от ворот поворот, и уже начинал прикидывать иные варианты встречи. Но мои страхи, к счастью, оказались нереализованными. Закончив разговор, дежурный положил трубку и, как ни в чём не бывало, стал мне объяснять путь к нужному кабинету. Я даже малость прибалдел от такой непосредственности. Не уверен, что в моё время простой подросток с улицы может так просто попасть на приём к заместителю губернатора. А тут просто доложили о моём приходе и вперёд. Очешуеть! Говорю ему "спасибо" и иду в указанном направлении, с интересом оглядываясь. Стиль сталинского ампира всегда производил на меня впечатление, но сейчас, к сожалению, нет времени на более тщательный осмотр. Вот искомый кабинет. Останавливаюсь перед закрытой дверью. Страшно, аж жуть! Делаю шаг, второй. Кладу ладонь на рукоять и тяну на себя. Не смотря на кажущуюся массивность дверь легко открывается, и моему взору предстаёт небольшая приёмная с секретаршей, довольно симпатичной женщиной лет тридцати, сидящий аки цербер на страже покоя своего шефа. Ещё не поздно уйти. Извиниться, сказать, что ошибся дверью и, развернувшись, рвануть к выходу из здания. Подавляю в себе этот позорный всплеск малодушия и спрашиваю:
- Борис Николаевич у себя?
В глазах секретарши засветилось любопытство, но наличие своего начальника подтвердила. Узнав, что я хочу с ним встретиться, удивляется ещё больше, тем не менее поднимает трубку телефона и докладывает о моём приходе. Небольшая заминка, затем произносится сакраментальное "можешь заходить", и я перехожу Рубикон.
Кабинет, кстати, мне понравился. Без излишней роскоши, но всё солидно и прямо-таки говорит о том, что это место сосредоточие власти. Большой красный ковёр на полу, а за массивным столом находится и сам хозяин кабинета, которого я знал в прошлой жизни, как своего преподавателя, но сейчас мы с ним, к сожалению, даже не были знакомы.
- Здравствуйте.
Поздоровавшись, неожиданно чувствую как мандраж и неуверенность проходят, сменяясь спокойствием и сосредоточенностью. В голове внезапно проясняется и внезапно выстраивается план построения разговора с хозяином кабинета.
- Здраствуй, - голос моего бывшего преподавателя был таким же скрипучим, каким я помнил его в своём прошлом. Взгляд цепкий и колючий, но в то же время в нём заметно любопытство. Всё же не каждый день к нему на приём набиваются простые школьники. Вот ему и интересно, с чем это я пожаловал. Что же, постараюсь его не разочаровывать.
- Борис Николаевич, извините, что отрываю, но дело очень важное.
- Да? - голос у него был всё таким же скрипучим, каким его запомнил со времени своей учёбы: - И что же это за такое важное дело?
- Вам знакомо имя Полякова Дмитрия Фёдоровича?
Мой собеседник на пару секунд нахмурился, видимо перебирая в уме известных ему людей, а затем ожидаемо ответил:
- Нет, а должно?
Набираю воздуха в грудь. Как же удачно я вспомнил эту историю буквально сегодня днём, когда общался с представителями из райисполкома.
- Генерал-майор, служит, точнее служил в Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Сейчас на пенсии, но по-прежнему имеет доступ к архивам и личным делам сотрудников.
Перевожу дух, и продолжаю:
- А ещё он уже почти двадцать лет работает на Центральное разведывательное управление США!
Лицо Пономаренко каменеет. То что я сейчас сказал, это не просто серьёзно, а очень серьёзно, и является по его мнению либо очень дурной шуткой (с соответствующими последствиями для "шутника"), либо архиважной информацией связанной с государственной безопасностью, владельцем которой по какой-то случайности стал один мальчишка.