— Хм. Догадливый. Так оно и работает. Кнут и пряник. Кнут! — она до боли сжала мой сосок.
— Пряник…
Ласковое поглаживание по груди.
— Кнут.
Болезненный шлепок по яйцам.
— Пряник.
Её рука снова обхватила мой член и начала ласкать его.
— Даже не вздумай заявить, что тебе не понравилось, демонёнок, — кивком головы Кейра указала на происходящее внизу, — не будь ты мазохистом, хотя бы немного, ты не остался бы возбуждён после этого маленького испытания.
Рука её скользила вперёд-назад, выжимая из меня нечеловеческие стоны, и уже на самом краю блаженства, когда все мои ощущения кричали, что ещё чуть-чуть и я не выдержу, а мои ноги перестали держать меня, оставив висеть на связанных руках, Кейра замедлилась.
— Об одном я до сих пор не успела тебя спросить, демонёнок… — в глазах её загорелись подозрительные огоньки, — как ты наконец принял хоть какое-то решение? Как ты решил, что хочешь остаться со мной, а не убежать, поджав хвост?
Я молчал. Крылатая снова принялась ласкать меня, и я, чувствуя вновь поднимающуюся по всему телу горячую волну, кричащую, требующую разрядки, не смог ей соврать…
— Я… Госпожа моя, я… Моя вина, я даже не думал в таких категориях.
— Демонёнок?
— Я выбрал тот вариант, что не порождал для меня неисправимых последствий… Я рад, что он оказался правильным, но я не ожидал этого.
— Ну и мудак же ты, демонёнок! — с горечью в голосе произнесла Кейра.
— Госпожа, я… — в этот миг пол под моими ногами исчез. Я в ужасе посмотрел вниз, и увидел под собой сияющую рамку портала.
— Мог хотя бы солгать что ли! — выкрикнула Кейра мне в лицо. Верёвка, на которой я висел, лопнула, и я рухнул в портал. Верх и низ поменялись местами, я не удержал равновесия, и каменный пол в подвале своего дома я поприветствовал всем телом. Ремни, почти не чувствовавшиеся, пока я стоял на ногах или висел, врезались мне в ноги. Над моей головой что-то пролетело, и в другом конце коридора, у самой лестницы, по камням зазвенела металлом связка ключей.
Если бы напоследок из гаснущего перехода холодно прозвучало «Ползи!» или что-то ещё, столь же уничижительное, как мое положение, я возненавидел бы её в тот же миг, о, насколько бы проще мне тогда было! Но меня окружили холод и тишина…
Ненавижу чёртовых магов!
========== Глава 9. Свободная воля. ==========
Я возненавидел эту крылатую дрянь. Её высокомерный голос, ехидную улыбку, язвительные речи… То, как играючи она причиняла мне боль и как легко выкинула прочь. Сука! Так бывает порой, когда через пару часов или дней после спора со стыдом и злостью понимаешь, что должен был сказать, ответить, сделать. В такие моменты главное — отпустить прошлое, изгнать его из своей души и памяти, а я застрял в произошедшем тогда. Споря раз за разом с воображаемой крылатой в своей голове я, сам того не замечая, привязывался к ней всё сильнее — сейчас я могу это понять, а тогда, конечно, всё было непонятно и страшно. Особенно — когда она начала мне сниться.
Наверное, тогда я впервые попробовал связывать себя. Ощущения, конечно, были далеко не те же, но что я мог тогда себе позволить? Так, чтобы не признаваться даже самому себе в открывшейся слабости и странности этого нового увлечения. Те вещи, которые я случайно «унёс» с собой, спешно покидая дом Кейры, подошли как нельзя кстати. Я стягивал ремнями лодыжки, связывал колени, потом надевал наручники… И просто лежал связанный какое-то время, прокручивая в своём воображении сцены и разговоры, которых не решился бы повторить в реальности. Этого быстро стало недостаточно, и после нескольких проведённых так вечеров, я начал запирать всё, что можно, на замки, разбрасывая ключи по комнате — так, чтобы для своего освобождения мне пришлось поползать связанным по полу, собирая их. После того, как мне пришла в голову нелепая идея усложнить себе задачу, проделав то же самое в полной темноте, и я остался в своей спальне, связанным и нагим, до самого утра, когда я наконец смог их найти, мне стало понятно, что с этим надо что-то делать. Завтра. Ну, самое крайнее — послезавтра. Но дни сменялись днями, в моём магазинчике винтовки сменялись другими винтовками, покупатели — новыми покупателями, а я так и продолжал продалбывать время, занимаясь по вечерам странным. Помощь, если можно так выразиться, подоспела с неожиданной стороны.
В один прекрасный день в мою скромную оружейню прибежал запыхавшийся посыльный-безымянный. От Громова. Наш пугливый очкарик, судя по всему, за прошедшее время малость пообвыкся, обустроился, закабанел, обзавёлся своим клубом и теперь-де приглашает старых знакомых в моём лице распить премиального чёрного рому и вспомнить старые-добрые времена. Старые? Вроде, всего-то несколько месяцев прошло… Но отказываться от выпивки и дружеской беседы не входило в число моих привычек. В назначенное время я прихватил пару лучших стволов из последней коллекции в качестве подарков (ещё пару проверенных временем и любимых в кобурах для скрытого ношения — на всякий случай) и отправился по указанному адресу.
«Новый клуб» Громова ничуть не выделялся на фоне соседних строений и даже не имел вывески как таковой. Сдержанный юноша в чёрном, сидевший за столом сразу у входа, бегло взглянул в какие-то свои бумаги и без вопросов пропустил меня внутрь. Двери, ещё одни, потом третьи… Проход этот чем-то напоминал шлюзовую камеру, будто хозяин этого места стремился максимально подчеркнуть его закрытость и обособленность от всего окружающего мира. Дальше был небольшой зал со множеством дверей. Опять двери! Громов что — дверной маньяк?
Одна из них открылась и в проёме появился хозяин этого «клуба».
— Здорово, дружище! Рад тебя видеть! — перемены, произошедшие с нашим осликом Иа, бросались в глаза. Измятый, застиранный и заношенный в хлам костюм сменился шелками и бархатом, вечно согнутая, испуганная спина и голова, вжимающаяся в плечи — гордой, даже, пожалуй, малость высокомерной позой, а из глаз куда-то испарились страх и боль. Теперь передо мной стояли человек, не менее достойный гордого названия «демон», чем я сам. А может быть, и куда больше.
Мы обменялись рукопожатиями, и Гром пригласил меня в комнату.
Что ж. Теперь и «специфика» его клуба, и причины, по которым так демонстративно подчёркивалась его закрытость от внешнего мира, стали ясны как день. Вся… Мебель? Вся мебель в этом помещении (вероятно, и в остальных тоже) была живой. В роли торшеров и вешалок обнажённые связанные люди. Столик — полированный деревянный круг, покоящийся на спинах сразу нескольких коленопреклонённых фигур. Вместо стульев и кресел — группы скованных вместе безымянных, застывших в причудливых позах.
— Так вот какой… Клуб?
— Это не бордель, если ты успел предположить подобное. Просто место, где люди могут выпить и отрешиться от своих проблем в приятном антураже, — Гром грузно опустился в одно из кресел, жестом предложив мне второе. Из уст людей, на которых пришёлся его вес, не вырвалось и стона.
— Не жалей мебель больше необходимого! Садись, в ногах правды нет, — произнёс мой визави и добавил куда-то в пустоту: — нам вообще принесут сегодня выпить?
Я сел. Не могу сказать, что это было неудобно, но меня не покидало беспокойство.
— Вот и хорошо, брат. Я не сутенёр, хотя и в этой профессии не вижу ничего постыдного. Просто есть люди, которым нравится выпивать, усевшись задницей на чью-нибудь спину, ставить кружку с горячим кофе кому-нибудь на голову… Невинная, в общем-то привычка. У японцев же есть традиционный способ подачи трапезы на обнажённом юном теле, — Гром улыбнулся, и с фальшивым сожалением продолжил: — но ведь не каждый захочет тратить время на подготовку правильных слуг. Почему бы им тогда не принести свои деньги тому, кто организует всё сам?
— Это бесчеловечно!
— Почему? Моим работникам не угрожает ни голод, ни холод. Насиловать их тоже никто не собирается… Ты же не станешь насиловать кресло или тумбочку, верно? Вреда им тоже никто никогда не причинит, портить имущество моего — в голосе демона прозвучали властные нотки, — заведения я не позволю.