— Боюсь представить, сколько ты платишь этим людям, — попытался пошутить я.
— Я уже заплатил. За них, — равнодушно ответил Гром.
Открылась дверь и в комнату вошла пара рабов: юноша с несколькими бутылками рома в руках и девушка, державшая перед собой поднос с закусками.
— Свободны, — бросил им мой собеседник, и толкнул ко мне бутыль.
— Не разучился хлестать ром из горла?
— Шутишь?
— За Свободу и собственный путь! — предложил тост Громов и горлышки бутылок звякнули друг о друга. Хорошо пошло.
— Я тебя, брат, зачем, собственно, пригласил, — прозвучало пару глотков спустя, — Хозяйка сказала, что тебе будет полезно посмотреть на всё это. И подумать, как живут порой люди, у которых никак руки не дойдут взяться за ум.
— Это угроза? Найт угрожает мне?!
— Это просто добрый совет от старых друзей.
— Откуда такие советы? Чем я привлёк внимание её крутейшества?
— Не ёрничай, дружище! Разговор серьёзный. Думаю, я не выдам каких-то тайн Хозяйки, если скажу, что за чарочкой-другой мартини или чего-нибудь покрепче её старая подруга со смехом поведала ей душераздирающую историю о самом «святом» демоне за последние лет триста…
Я скосил глаза на его кресло, но Гром лишь пожал плечами.
— Эти ничего и никому никогда не расскажут.
— Не могу не задать вопрос: не приходит ли в голову дражайшей госпоже куратору, что мои сексуальные проблемы — это не её сексуальные проблемы?
— Ебёт ли её? — Громов расхохотался.
— Именно!
— Да, как и всё, происходящее с теми, за кого она отвечает.
Мы выпили ещё немного. Молча.
Потом ещё немного.
— Ты когда-нибудь думал, что происходит здесь с людьми? Почему одни становятся демонами, как моя Хозяйка, а другие — безымянными рабами?
— Невидимая рука рынка, — настала моя очередь говорить очевидные вещи, — одни талантливы, другие нет. Талантливые и предприимчивые богатеют, бесталанные вынуждены продавать свой труд за бесценок и непрерывно нищать.
— Полная хуйня, прости за грубость!
— Да я это ещё в школе учил, — попытался отшутиться я.
— Говно ты в школе учил! Shut up!
— А не охренел ли ты?
— Города позволили мне это. Так вот. Это место, этот город, другие города и Города, этот мир в целом — один большой механизм по исполнению желаний.
— Такая себе версия!
— Я видел девиц, которые так завидовали мужчинам, что у них отрастал член. Сам собой, безо всякой магии. Это к вопросу о возможном и невозможном.
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — теперь уж я был абсолютно искренен.
— Невозможно так обнищать, чтобы оказаться проданным в рабство! Самый бездарный из поэтов, а мало что по неприбыльности можно сравнить с поэзией, найдёт достаточно читателей, чтобы жить и творить безбедно. Самый хуёвый инженер соберёт диковину, которую кто-нибудь да купит, хотя бы и коллекционер уродливых механизмов. Любой извращенец рано или поздно встретит партнёра по вкусу…
— И если человек хочет быть рабом, то обязательно станет рабом и никак иначе?
— О нет, не всё так просто, братишка, — в голосе Громова окончательно победили высокомерно-нравоучительные нотки, — рабом он станет, верно. Как я принял служение Госпоже Найт, о чём ни в коей мере не жалею. И мало отличаюсь от большинства свободных, можешь заметить.
— Этакий спектакль выходит…
— В точку. Но есть люди, их много, чертовски много… Люди, которых характеризует не желание, а скорее напротив. Нежелание. Нежелание хоть что-то в своей жизни самостоятельно решать.
— И вот они?..
— И вот они становятся безымянными. Тьма милосердна, она раз за разом посылает такому человеку свои намёки, подарки, предостережения… Но, если ничего не помогает, она в конце концов дарит человеку желаемое.
— Звучит мерзко!
— Это и есть мерзко. Посмотри на них! — Гром широким жестом обвёл комнату, — вся их жизнь — стоять на коленях, с завязанными глазами, с заткнутыми ушами, с кляпом во рту. Стоять и держать на своей спине столешницу, за которой пьют и играют в карты те, кто даже не считает их за людей. Их кормят. Их лечат. Магия не даёт их путам пережать кровоток или, например, их коленям пострадать слишком уж сильно. Магия не даёт им постареть или умереть. Магия выводит и удаляет отходы их жизнедеятельности, так, чтобы не смущать обедающих посетителей видом процесса, звуками и запахами. Ёбаная вечность на коленях… Хозяйка просила показать тебе это. Судьба тех, кто тягает канаты на кораблях, подметает улицы и чистит сортиры, не менее трагична, но далеко не так поучительна, верно?
— Не слишком ли суровое наказание за простую нерешительность? — спросил я в ужасе. Сердце моё исполнилось сострадания к этим несчастным.
— Это не наказание, — Гром грустно улыбнулся, — это их желание, исполненное неукоснительно точно. Это то, чего их сердца желали сильнее всего. Нравится?
— Нет! Это отвратительно! Это омерзительно! Это бесчеловечно!
— Тогда перестань проёбываться, братишка. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день мне или кому-то такому, как я, пришлось заниматься твоим воспитанием. Лучше — возьмись, наконец, за ум. Найди цель, ради которой стоит жить, которой посвятил бы себя. Если не сможешь - найди себе хотя бы Госпожу, Хозяйку, Прекрасную Даму, выбери любое название, какое придёт тебе в голову, и посвяти свою жизнь ей. Свободы… В твоём понимании “свободы”, разумеется, ты лишишься. Но зато сохранишь свою личность, своё “Я”. Меня когда-то спасло именно это.
Я равнодушно смотрел в никуда, и слова Громова будто бы проходили сквозь меня. Гадость! Мерзость! Впрочем, я давно уже не возмущался. Просто пытался игнорировать этого морального урода, делая вид, что слушаю.
— Можешь обратиться к госпоже куратору, — продолжал распинаться он, — Хозяйку для того и назначили смотреть за нашей группой, чтобы удержать от падения тех, кто пошатнётся. Хотя… Я бы всё-таки посоветовал пойти на поклон к той светлой да крылатой. Попросить прощения, а лучше — вымолить на коленях. Попросить помощи - у их породы не принято отвергать чужие молитвы.
Я продолжал молчать.
— Что ж, думай! — Гром тяжело поднялся из кресла, его слегка качнуло, — неплохой ром. У тебя открыт приличный счёт, за всё уплачено наперёд. Меню принесут. Пей. Ешь. Думай, «демонёнок»! — с каким-то презрительным полусмешком демон, бывший когда-то очкариком Громовым, вышел из комнаты. Хлопнула дверь.
Я бессильно сполз на пол и оказался лицом к лицу с подлокотником моего кресла — молодым и в меру накачанным рабом в глухой маске, закрывавшей лицо. Красивое тело, в общем-то. Куда красивее моего, если подумать. Найдя застёжки, я расстегнул их и сорвал маску. Симпатичное лицо с правильными чертами, узкие губы, острый нос… И глаза, глядящие куда-то сквозь меня, пустые, как у мёртвой рыбы.
Меня вырвало.
========== Глава 10. Вопросы. ==========
Да ебись оно всё конём! Моё вчерашнее намерение как можно быстрее покинуть это чёртово заведение и дома нажраться до беспамятства в гордом одиночестве было реализовано с блеском. А вот ответственное решение справиться с последствиями своего осознанного выбора без применения магии и медицины прожило ровно столько, сколько времени потребовалось мне, чтобы нащупать на тумбочке у кровати яркий блистер местного «антипохелина» с лаконичной надписью «Херово? Сожри меня!» и закинуть в рот несколько капсул.
Что-что, а уж таблетки от похмелья они тут делать умеют.
Вот только вчерашний разговор снова всплыл в памяти, но теперь, утром, я наконец смог сформулировать мучавшее меня противоречие. Всё здесь, вся система, всея загробная вселенная выполняет твои желания. Особенно подсознательные. Но при этом уважает твой выбор. Хочешь найти работу мечты — вот она! Надоело? Ты уволен! Хочешь быть королём, на самом деле хочешь — станешь со временем. Хочешь поиграть в рабов и господ — надевай ошейник, становись на колени. Наиграешься — выкупишься или получишь вольную, или как оно там у этих извращенцев устроено… Звучит даже логично.