Не хочешь ничего или не собираешься решать и хотеть сам — система злится и наказывает тебя, превращая в безымянного, у которого уже никаких желаний и решений не будет. Выглядит жестоко, но и с этим можно работать.
В одном только вставало маленькое такое противоречие… Если мир крутится вокруг меня и исполняет мои желания, как он может крутиться вокруг Грома? Вокруг Найт и Кейры? Вокруг бармена из Гёте или кучи неизвестных мне светлых, поймавших мои пули? Вокруг миллионов и миллиардов людей, которые умерли за всю историю человечества — и попали сюда? «Свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого» — я отлично помню этот принцип. Меня так учили, в конце концов! Но как могут совпадать желания убийцы и убитого? Насильника и жертвы? Мошенника, вора, грабителя с решениями тех, кто отдаёт им деньги. И с надеждами представителей доблестной полиции. Картинка не складывалась.
Впрочем, даже те куски мозаики, которые встали на свои места сразу, оказались на удивление обидными. Что это получается: мои победы, достижения и успехи, это не моя заслуга, не плод моих трудов и усилий, а просто следствие того факта, что я чего-то просто-напросто захотел? И да, разве я желал, чтобы меня бросали в бой? Нужны мне были эти демонические бляди во время обряда инициации? Встреча с Кейрой… Хотел ли я наткнуться на эту крылатую сволочь в баре?
Я задумался. А ведь хотел! А ведь мне было интересно увидеть ту светлую, которая гостила у госпожи куратора, и это через пару дней после того, как мы с ними друг по другу стреляли. Но ведь я об этом как-то узнал, услышал от Грома, допустим… Было ли это мне нужно?..
Размышления не привели ни к чему путному. Каждое событие, которое я мог припомнить, вполне себе подходило под формулу «я хотел, чтобы случилось А, потому что произошло В», потом оставалось принять В за А и процесс повторялся снова. То ли я не вижу чего-то… То ли не хочу сам увидеть! А, к чёрту!
Я принял душ и оделся перед ворчливым зеркалом во все самые любимые вещи, начиная от любимых трусов (не ха-ха, а очень даже важно, сам-то всегда знаешь, во что одет, и на восприятие мира это порой неожиданно сильно влияет) и до пафосного чёрного плаща, подаренного за первую победу над крылатыми. Пора навестить госпожу куратора. Предупреждать её о своём визите я не стал: мне показалось это лишним способом проверить слова Грома и свои догадки. Если мир и вправду крутится вокруг меня — рассудил я — она просто должна быть дома и с пониманием отнестись к моему визиту…
Эта сволочь меня ждала.
Всё то же поместье, которое внутри куда больше, чем снаружи, залы, коридоры, двери. Вышколенные слуги. У лестницы, ведущей на второй этаж меня встретил Гром. Мы сдержано поздоровались и он проводил меня в кабинет своей госпожи. Выглядел парень несколько расстроенным, впрочем причина тому раскрылась достаточно быстро.
— Мальчик мой, — вкрадчиво проворковала Найт, как только мы вошли в её кабинет, — когда же ты запомнишь, что со мной нельзя спорить?
— Я ошибся, Хозяйка, — Гром склонил голову.
— Ты меня обманул, мальчик, за это ты получишь две дюжины плетей, вдобавок к тем, что уже заслужил, переча мне… Чуть позже, — она улыбнулась и обратилась ко мне:
— Ещё одна демонстрация тех различий, над которыми тебе следовало бы подумать. О том, какова разница между нашим другом, которого мне иногда приходится, — она театрально вздохнула, — да, приходится наказывать за непочтительность. И нашим безымянным пчёлкам, в чьи головы не закрадётся даже мысль о непослушании.
— Доброго дня, товарищ куратор, — ответил я невпопад. Найт рассмеялась.
— Не бойся, я правда хочу, — это слово она особо выделила голосом, — хочу тебе помочь. Не желала бы я возиться со своими воспитанниками, уехала бы я на другой край света, далеко-далеко, и забыла бы про вас всех к чёртовой матери. Но… Я всё ещё тут.
— Звучит разумно, — я пожал плечами и уселся в ближайшее кресло. Вы, значит, желаете мне добра и хотите помочь. Я, как бы тяжело ни было это признавать, нуждаюсь в помощи. Тут наши желания сходятся.
— В чём тогда беда? Какие сомнения гложут тебя, мой ученик? — поинтересовалась Найт и тут же резко добавила:
— Громов, сгинь с глаз, и не появляйся, пока я за тобой не пошлю.
Грома будто ветром сдуло.
— Итак?
— Это место исполняет мои желания?
— Да, безусловно.
— Это место исполняет желания Грома?
— Да, безусловно.
— Это место исполняет Ваши желания?
— Да, безусловно, — кажется, это начало её забавлять. Или злить, я никогда не умел читать по лицам.
— Когда мы хотим одного и того же, когда наши желания дополняют друг друга, всё просто и понятно, — признался я.
— Хорошо. И в чём беда?
— Как быть, когда наши желания противоречат друг другу. Когда моё желание противоречит Вашему, например… Какое из них будет исполнено?
Найт натуральнейшим образом расхохоталась. Кажется, этажом ниже, её слуги должны были испуганно смотреть в потолок и гадать, отчего трясутся стены.
— Это не смешно! — заявил я, спровоцировав новый приступ смеха.
— Ты прав, это не смешно, это уморительно, — она смахнула слезинку, отдышалась и продолжила:
— Ответ на твой вопрос прост. На самом деле он настолько прост, что если я его скажу тебе сразу и прямым текстом, ты не поверишь. Посему, мой юный падаван, готов ли ты слушать притчу?
— Давайте тогда уж!
— Пришла в эти земли одна девушка. Сужу круг подозреваемых: ты с ней сюда на одном корабле шёл. Там попыталась, то попробовала, с теми поработала, да и открыла дело всей своей жизни, максимально отражающее её презрительное отношение к человеческой натуре: огромный бордель.
— Да твою ж! — негромко выругался я.
— Да, представь себе! Тут у нас чуть ли не на каждом углу алкоголь, насилие и ебля. Хотел высокой морали, что ж в Городе не остался? Огромный бордель. На крепость похожий немного. В нём четыре больших входа, в каждой из стен, внезапно, по одному. В два, расположенных прямо друг на против друга, входят носители различных садомазохистических наклонностей, так, чтобы не смешивались. В одни - садисты и доминанты всех мастей, в другую мазохисты и рабы разного толку. В две другие двери тоже клиенты приходят, но это менее показательно для нашей притчи.
— Пока всё понятно. Логики, впрочем, не видать…
— Потому что рано, не торопись. Итак, бордель этой милой особы — место необычное. Всё ведь устроено как, если ты не знаешь, не плавал: ты приходишь, тебе дают каталог, выбираешь, смотришь, платишь — и вперёд. Моя же ученица устроила иначе: она оценивает клиента, выясняет, что ему нужно, чего он хочет. И только после этого определяет ему «партнёра», который к тому же будет доступен не прямо сейчас, а через некоторое время. Кроме того — правило клуба — оба должны быть в маске или под заклинанием, меняющим облик.
— Дурацкая какая-то схема, — честно признал я, — не выглядит жизнеспособной.
— Многие так считали, но почему-то никто из тех, кто воспользовался этой услугой, не ушёл недовольным. А молва многократно умножила число желающих попробовать. Секрет в том, что она, эта милая девушка, уже поняла, как работает наш мир, и в своём заведении реализовала его, как сумела. Те, кто любят искушённых партнёров, трахаются с настоящими мастерами своего дела, самые жестокосердные садисты находят самых шикарных рабов и рабынь, самые ярые мазохисты — ту жестокость, которую им мало где удастся отыскать. Любители развлечений попроще тоже не остаются в обиде…
— Крутая реклама, товарищ куратор! Почти захотелось посетить. Но… Как это связано с городами, исполнением желаний и всем таким?
— Общим принципом. Дело в том, что в борделе том не работает ни одной шлюхи — клиенты и клиентки анонимно «обслуживают» друг друга. Они, правда, сами об этом не знают. С той страстью, с которой будет отдаваться делу редкая проститутка, потому что оба уверены, что исполняют свои желания и могут при этом никого не стесняться.