— Разве гордыня не грех, госпожа Кейра? — позволил я себе немного иронии.
— Это констатация факта! — голос моей собеседницы стал строже и холоднее, — а ты, кажется, начал забывать, кто перед кем стоит на коленях. Как же быстро к тебе подобным возвращается наглость и самоуверенность, стоит вас хоть чуть-чуть пожалеть!
Я прижался к полу, пытаясь унять или хотя бы скрыть мелкую нервную дрожь.
— Страшно, Демонёнок? Мало страшно!
— Что до причин моего терпения… У меня его просто-напросто очень много, а помогать тем, кто нуждается в помощи, независимо от цвета и от моих личных предпочтений — мой долг. Да, я его сама на себя возложила, выбрав эту сторону, а не иную. Почему — не твоё дело.
— Тогда помоги мне, светлая! — воскликнул я в сердцах.
— А разве я не этим и занята сейчас? — удивилась Кейра.
— Да?
— Я позволила тебе войти в дом. Я веду с тобой душеспасительные беседы, вместо того, чтобы растянуть тебя на дыбе, раздробить молотом суставы, исполосовать плетью до кровавых рубцов, воткнуть длинные металлические спицы тебе в зрачки и нагревать их, пока у тебя не выкипят глаза… — она остановилась, переводя дыхание, а я в ужасе застыл, боясь пошевелиться или издать хоть звук.
— И это лишь малая часть того, что я могла бы сделать с тобой, Демонёнок, просто потому что ты — враг Света, а я не в духе. Но вместо этого я разговариваю с тобой. И собираюсь помочь тебе ещё большим.
Я решился поднять голову и с удивлением посмотрел на неё. Госпожа Кейра умиротворённо улыбалась.
— Вставай! Ну же! — она даже протянула мне руку, и я, разумеется, подчинился. Ноги были как ватные и почти не слушались.
— Положи ладони себе на грудь. Да, вот так, одна на другую. Очисти сознание. Глубокий вдох…
— Что ты собираешься делать?! — я попытался сдвинуться с места, но всё моё тело будто держала тугая плёнка.
— Молчи. Дыши глубоко. Не бойся, это не больно.
— Что ты делаешь, Кейра?
— Ничего плохого. Мы просто посмотрим, что кроется внутри тебя на самом деле. Что ты запрещаешь себе, и что этот мир старательно пытается тебе подарить… Я не причиню тебе вреда. Дыши глубоко, размеренно, плавно. И посмотри мне в глаза!
Я повиновался, и будто бы провалился в бездну, бесконечную, как звёздное небо.
— Получилось! — сказала Кейра. Моя голова закружилась, и я зажмурил глаза, но было уже поздно.
Картины, открывшиеся моему внутреннему взору… Смущали.
Гордый, уверенный в себе мужчина в дорогих одеяниях с лицом, похожим на моё собственное, стоял на трибуне, окружённой человеческим морем. Патетически воздев руки над площадью, он вещал, а толпа слушала с благоговением, переходящим в ликование. Я — вождь? Я — учитель? Я — философ? Я — пророк? Кто я здесь? Что я говорю всем им? Не знаю, но эти люди счастливы слушать.
— Нравится? — прозвучал из ниоткуда голос Кейры, — это ты. Такой, каким этот мир мог бы тебя сделать, позволь ты ему это.
Картина сменилась. Уверенный в себе человек на кафедре огромной лекционной аудитории. Увлечённый, страстный. Я надеялся, что почувствую отторжение, но что-то внутри моей души ликовало вопреки доводам разума, твердившего, что я не умею, не могу, не хочу и не собираюсь преподавать.
— Педагогика… Это не моё!
— А ты проверял?
Картина сменилась снова. Этот человек был куда больше похож на меня нынешнего, но… Это что — рабский ошейник?!
— Твоего дружка, Грома, такое положение нисколько не смутило и не стеснило.
— Я не он! Я такого не хочу! — прокричал я, пытаясь перекричать не столько Кейру, сколько свой собственный внутренний голос.
Ещё картина. Я пытаю Настю. Долго, старательно, так, что сегодняшние угрозы Кейры выглядят на этом фоне почти детской страшилкой.
Новый образ. Я, стоящий в своей мастерской и держащий в руках неизвестный мне автомат. Неизвестный — но я, почему-то, был уверен, что это моё творение, и это лучший ствол в обитаемой вселенной.
— А скромностью ты не страдаешь, лучший оружейник мира, — Кейра уже откровенно веселилась над происходящим, — ого, а вот тут я есть! Оу!
— Не надо! — закричал я, и картина сменилась опять.
Это был поединок на мечах. Мы с Кейрой танцевали в её тренировочном зале, сверкала сталь. Она теснила меня куда медленнее, чем это происходило в нашем единственном реальном столкновении, но в конце концов обезоружила она меня точно так же. Поставила ногу мне на горло…
— Кажется, нас занесло в ту часть твоего ранимого сознания, что отвечает за эротические фантазии, — сквозь смех проговорила настоящая Кейра, глядя, как её иллюзорная копия устроилась на моём двойнике в позе наездницы и наклонилась вперёд, одной рукой чуть ли не до хрипа сжав его горло, а другой зажав раскрытый рот.
— Я не…
— Не дрейфь! За подсознательные желания у нас не судят! О-ё-о-о! Да тут целый завал из этого самого!
Новые и новые образы начали появляться и гаснуть один за другим, юноши и девушки, женщины и мужчины, ангелы и демоны сменяли друг друга в бесконечном разнообразии поз и антуражей. От дюжины стройных девиц в полупрозрачных «восточных» одеяниях, дравшихся у подножия громадной горы подушек, на которой царски возлегал мой двойник, за право ублажить его следующей, до…
— Фу, блять, какая мерзость! — бросил я, с любопытством и каким-то болезненным интересом вглядываясь в картину того, как испещрённый полосами от плети мужчина в ошейнике и кандалах задницей, обеими руками и ртом обслуживал сразу четверых. Мужчин.
— Вот уж не думал, что в моей голове есть место такой дряни! — возмущённо проговорил я. Кейра ехидно захихикала.
— Жадность — это тоже грех. А ты — жадный!
— Что за хуйню ты несёшь, светлая! — я уже почти кричал.
— Ну, кроме того, что это действительно картина из твоего подсознания, насколько глубоко ты бы ее не загонял. А ты заметил, кстати, сколько разнообразных полезных применений тебе нашли? Ладно-ладно, не дуйся. Вот тебе по-настоящему несбыточное желание, мечтатель!
Кейра щёлкнула пальцами и кадр сменился.
— Да, эта картина мне нравится куда больше! — ответил я, глядя, как моего двойника ласкают тонкими пальцами и языками одновременно Кейра и Найт, а эта сволочь Настя работает своим высокомерным ртом. Красота!
— Говорю же, жадный ты! — снова хихикнула светлая, — смотри не обмечтайся во сне, а то простыни потом стирать придётся.
Постепенно поток порнографических видений подошёл к концу, и его место заняли быстро сменяющие друг друга картины дорогих яств, изысканных напитков, роскошных одеяний…
— Закругляемся! Всё более-менее серьёзное мы уже увидели.
Только в этот момент я понял, что всё это время не чувствовал своего тела. Не слышал привычного стука сердца, шуршания крови в сосудах, движения воздуха в лёгких — всех тех звуков, какие мы всю жизнь привыкли не замечать. Я упал на что-то мягкое и открыл глаза. Подо мной был мат. Надо мной стояла Кейра. Кейра весело улыбалась.
— Пиздец, — прохрипел я, удивляясь звучанию собственного голоса.
— Да норм! Никакого криминала, — девушка с интересом смотрела на меня, — ну, понял что-нибудь?
— Ни-ху-я! — мрачно признался я.
— Бывает! — Кейра хлопнула в ладоши, и возле неё прямо из пола взлетела бутылка джина. Девушка отпила приличный глоток прямо из горла и продолжила: — а понять отсюда можно три вещи: во-первых, твою внутреннее «Я» любит власть и, в какой-то мере насилие, и не важно, властвуешь ты или над тобой.
Я промолчал.
— Во-вторых, твоё подсознание настолько жаждет секса и изголодалось по нему, что просто удивительно, как тебя до сих пор не схватили в какой-нибудь подворотне и не продали в рабство в какой-нибудь бордель. И, сколько бы ты не отнекивался, тебя равно привлекают и мужчины, и женщины.