Стук метронома. Четыре пути. Вправо, влево, вперёд, назад… Четыре двери. Громкий и резкий звук — минута прошла. Снова стук метронома.
— Только вперёд! — заявил Игрок, и шагнул в новую дверь даже прежде, чем вышла его вторая минута.
Новая комната встретила его ярким светом, полированным паркетом, украшенными лепниной стенами… Пятеро манекенов, одна женщина и четверо мужчин, смотрелись на этом фоне как нечто чужеродное. На фоне вычурной мебели и стола с дорогой белоснежной скатертью их нагота выглядела особенно вызывающе.
— Добро пожаловать к испытанию, Игрок! — заговорила женщина, — испытание, не представляющее никакой сложности для благовоспитанных игроков. Перед Вами, как Вы можете видеть, находится, внезапно, стол. Вам надлежит сервировать его, расположив все предоставленные столовые приборы в правильном порядке. Справившись с заданием с первой попытки, Вы получите возможность отведать лучших блюд, какие Вы только можете себе представить. Разумеется, понятия голода в Лабиринте не существует, но изысканный вкус будет Вашей наградой за успех.
— А если я не преуспею? — спросил с тревогой Игрок, воскрешая в памяти бессмертное «вилка слева, ложка и нож справа».
— Каждый неправильно размещённый предмет будет возвращён в общую кучу, — сообщил один из мужчин-манекенов, — место для них придётся искать снова.
— И за каждую ошибку, — добавила женщина, — игрокам полагается десять плетей. За нерадивость.
Игрок с тоской посмотрел на дверь и подошёл к столу. На скатерти его ждало несколько блюд и тарелок разных форм и размеров, три бокала, чайная чашка, полдюжины разнообразных вилок, столько же ложек и немногим меньше ножей.
— Б-ля-а-а-ать… — медленно, с расстановкой проговорил несчастный.
Да, что об этом испытании вообще рассказывать? Крики, вопли, сопли, валяние на коленях, мольбы о пощаде… Первая попытка расставить все приборы правильно вылилась почти в сотню ударов. Так, в первый, но далеко не в последний раз, Игрок услышал голос самого Лабиринта. Бесплотный и идущий прямо из стен, он посреди экзекуции произнёс:
— Фиксирую существенные повреждения кожаных покровов, рассечения, поражение мышц, угрозу повреждения позвоночника, незначительные кровопотери.
Игрок, воющий от боли и унижения, взахлёб начал молить прекратить его истязание, но голос продолжил:
— Произвожу восстановление физической оболочки.
Свет в комнате ненадолго вспыхнул ярче, тело Игрока засияло, раны его затянулись, боль на секунду отступила… И пытка продолжилась, как ни в чём не бывало.
Потом была вторая попытка, в которой ошибок осталось уже «всего-то» полдюжины. Потом ещё одна… Когда Игрок вывалился в комнату для принятия решений, он уже сам не мог вспомнить, сумел он наконец-таки разложить все ложки-вилки правильно, или же время испытания вышло, пока его плоть полосовали кнутом.
Снова застучал метроном, снова четыре двери. Игрок, исцелённый телом, но так и не оправившийся в душе, снова упрямо выбрал ту, что была прямо перед ним и боязливо, вжав голову в плечи, шагнул в неё. Какая разница, куда идти, в конце-то концов? Главное — пройти раньше, чем выйдет даже первая минута отведённого времени, это Игрок решил для себя твёрдо. В его больном мозгу полученная трёпка стала наказанием за неторопливость предыдущего выбора.
Новая комната встретила его пустотой. Пол, покрытый мягким песком, стены, обшитые стеблями бамбука, простая деревянная дверь напротив, перекрытая двумя засовами. Посреди помещения стояла невысокая, чуть выше чем по колено, колонна с бронзовой чашей. Игрок подошёл к ней и заглянул внутрь. Чаша была пуста. Игрок попытался поднять её или сдвинуть с постамента. Чаша держалась на своём месте как приклеенная. Игрок надавил на неё, и услышал скрежет. Чаша чуть-чуть подалась вниз, заработал скрытый под ней механизм и засовы на двери разъехались в стороны. Игрок убрал руки, и всё сдвинулось обратно.
— Ага, сюжет этой песни мне понятен! — произнёс он довольно и лёг на пол. Тело его уже давно было полностью восстановлено, но разум… разум нуждался в отдыхе.Футболку, которую ему пришлось снять в предыдущей комнате, чтобы её не порвало плетьми, он всё ещё сжимал в руке — из неё получилась неплохая подушка, хоть и твёрдая. Песок всё-таки не чета перьям… Час или два прошли спокойно, Игроку удалось подремать в одиночестве, но потом свет на секунду погас и снова вспыхнул ярче, разбудив его. У постамента возник из ниоткуда манекен-юноша, такой же серый и идеально вымеренный, как и все остальные.
— Всё хорошо? Какие-то проблемы с прохождением? — поинтересовался он.
— Да, — отозвался Игрок, поднимаясь на ноги, — надо на ту чашу надавить и дверь откроется.
— А почему ты тогда ещё здесь? — деланно удивился гость. Игрока охватила злоба:
— Сам же знаешь, что надо зажать и держать!
— Знаю… — на искусственном лице расцвела улыбка.
— Тогда помоги мне!
— Охотно, охотно. Если ты убедишь меня в этом, о Игрок! — улыбка манекена стала ещё шире.
— Чего ты хочешь? У меня ничего нет, кроме одежды.
— У тебя есть руки. Рот есть. Задница тоже ничего. Как-то так ты оцениваешь женщин, верно?
— Я — мужчина! — процедил Игрок сквозь зубы, — ещё один такой намёк — и я раскрою тебе башку, а чашу прижму к полу твоим бездыханным телом.
— Вэллком! — ехидно отозвался манекен, — пробуй! Только учти, что упрашивать меня о помощи тебе придётся потом вдвое, нет, втрое старательнее.
Игрок быстрым шагом подошёл к обидчику, замахнулся для удара… Кулак манекена врезался ему прямо в голову, потом земля ударила его в спину.
— Зафиксировано сотрясение мозга. Исправляю! — прозвучал голос Лабиринта, и боль ушла.
— Ещё разок попробуешь, или всё-таки поступим по-моему? — нетерпеливо проговорил манекен, стоя над поверженным Игроком и лаская себя обеими руками поочерёдно, — будь хорошим мальчиком, и я подержу для тебя эту дурацкую чашу.
— Нет! Я уж как-нибудь сам придумаю, как быть!
— Хорошо! Только учти, что каждые полчаса тут будет появляться ещё один из нас, а в толпе мы становимся сильнее, агрессивнее и, — манекен многозначительно хмыкнул, — ненасытнее!
Игрок поднялся на ноги, отряхнулся, и бочком, стараясь не поворачиваться к врагу спиной, обошёл комнату, надеясь найти что-нибудь полезное. Песок, впрочем, везде оставался песком, ни оружия, ни камней, ни ключей в нём не скрывалось. Время шло, из ниоткуда появился второй манекен, за ним третий… Они стояли вместе в уголке и бросали в сторону Игрока хищные взгляды и сальные шуточки. Чувствовалось, что дело идёт к критической массе, придёт ещё один, и они сорвутся в атаку сами, эта мысль тоже не способствовала мыслительному процессу.
— Твою мать! — блуждая по комнате, Игрок запнулся о свою импровизированную подушку и чуть не упал, — сука!
Футболка. Скрученная в кулёк и набитая песком. Тяжёлая как чёрт. Тяжёлая! Игрок ударил себя по лбу с такой силой, что удивился, как это Лабиринт не диагностировал ещё одно сотрясение. Схватив эту «подушку» он почти бегом рванулся к чаше. Под тяжестью песка механизм тут же пришёл в движение и запоры на двери открылись. Манекены медленно потянулись в сторону выхода, пытаясь отрезать Игрока от спасения, тот быстрым шагом пошёл им наперерез, опасаясь, что все трое бросятся на него, если он перейдёт на бег. Полыхнуло ещё раз. Их стало четверо. Они ринулись вперёд!
Игрок бежал изо всех сил, но у самой двери его настигли. Чья-то рука схватила его за волосы, он наугад ударил назад локтём и нашёл чьё-то лицо. Рука отцепилась. Какая-то сволочь бросилась в ноги, Игрок упал, но — к счастью — уже в открывшуюся дверь. Какая-то неведомая сила не выпускала манекенов в комнату принятия решений, их протянутые руки утыкались в невидимую стену… Хлопнула дверь, Игрок перевёл дыхание, и в этот миг снова застучал метроном, поторапливающий его сделать следующий выбор…