Я перевёл дыхание и снова приложился к стакану. Рассказ затягивался, и горло моё пересохло.
— Блин, эта колдовская штука и впрямь работает, я не могу назвать Игрока иначе, чем «Игрок», хотя очевидно же, что «Игрок» — это Игрок. Да бля! Опять!
— Не парься, я понимаю, что речь идёт об Игроке, но заклинание создателей Лабиринта не даёт тебе говорить, используя хоть какие-то имена или даже порой местоимения, позволяющие тебе проговориться, кто такой этот Игрок, — Кейра улыбалась.
Когда я вернулся наконец в объективную реальность, мне было очень хреново. Последние испытания, упавшие на Игрока, придумал какой-то садист-извращенец… Мне нужна была помощь — и какое же облегчение я испытал, когда услышал в коммуникаторе голос Кейры, а не встретил очередной автоответчик.
Она с полуслова поняла, что со мной произошло, и разрешила прийти к себе. Она поставила на стол большую бутыль джина, и язык мой быстро развязался. Куда быстрее, чем следовало бы, особенно если учесть, что я разводил алкоголь с тоником, а Кейра пила чистым. Я пьянел быстрее, но ничего не мог, да и не хотел с этим поделать. Нервы требовали разрядки и разговора. Кейра милосердно слушала и даже не издевалась. В другом состоянии я, наверное, подумал бы, что это явное свидетельство того, насколько эта светлая неравнодушна ко мне, но тогда я не отличался умом и сообразительностью во всём, что касалось женщин.
— Почему я рассказываю всё это тебе?
— Потому что ты пьян. А ещё потому что ты хочешь об этом хоть кому-то рассказать, и не быть потом униженным и осмеянным.
— А почему ты слушаешь меня?
— Потому что мой долг помогать тем, кто нуждается помощи!
Я хотел переспросить, сформулировать вопрос по-другому, докопаться до истинной причины, чувствуя в её словах какую-то неправдоподобность, неполноту. Она долила мне в стакан ещё джина, я отпил пару глотков, и потерял след этой мысли.
— Игрок вырвался из лап четверых манекенов, и что дальше?
Я задумался.
— Знаешь, в моём рассказе многовато лишних деталей… Скажем так: несколько комнат Игрок прошёл без особых приключений и злоключений. А вот две последние… Это был пиздец. Полный.
Игроку оставалось пройти всего две комнаты. Два испытания, и лабиринт будет преодолён. Новая дверь — Игрок снова выбрал ту, что была прямо перед ним — вывела какой-то гибрид спортивного зала и палаты с мягкими стенами, какие, по слухам, есть в психбольницах. Пол проседал под ногами, как какой-нибудь трамплин, Игрок шёл по комнате прямо к заветной двери, и единственное, что требовалось от него — осторожность и внимательность, чтобы не запнуться, наступив на край одного из узких, но, судя по всему, глубоких отверстий непонятного назначения. Веселье началось, когда до выхода оставалось шагов двадцать, а игрок окончательно уверился в том, что это испытание, по-видимому, рассчитано на людей со слабым вестибулярным аппаратом, которым тяжело было бы идти по неустойчивой и мягкой поверхности. Сначала Игрок запнулся обо что-то гибкое и похожее на лиану и чуть не упал. Быстро взглянув вниз он увидел, как из щели в полу тянется нечто, похожее одновременно на змею, побег растения и щупальце какого-нибудь морского гада, да не просто тянется, а старается обвить его лодыжку.
Эта гадость была меньше мизинца толщиной, и Игрок с лёгкостью высвободился, разорвав преграду одним сильным движением. Это была ошибка. Большая ошибка.
Что-то заревело внизу, и к Игроку рванулись уже два щупальца, толще и сильнее прежних. Игрок отбился — и их стало четыре. Потом восемь. Потом Игроку уже не хватило сил, чтобы разорвать хотя бы одно из них, а за количеством не удавалось даже уследить. Ноги его быстро оказались оплетены от лодыжек до бёдер, каждую руку удерживало по три щупальца, охватывавших запястья, локти и плечи. Игрок продолжал бороться, пытаясь высвободить хотя бы одну руку, ослабить хватку хотя бы одной лианы, но на каждую его попытку вырваться чудовище отвечало парой-тройкой новых щупалец. Такие шоу он тоже пару раз смотрел, и знал к чему идёт дело, поэтому и боролся с двойной, с тройной силой, но и этого было мало — Игрок увяз, как муха в смоле. Щупальца монстра покрылись волшебной слизью, которая разъедала любую одежду, и вообще всё, вплоть до доспехов и костюмов химзащиты, но никакого вреда не наносила человеческой коже и слизистым, впитываясь в плоть безо всякого вреда и разгоняя кровоток. Так пережившие почти весь Лабиринт джинсы перестали существовать. Игрок чувствовал, как щупальца скользят по его телу, то касаясь сосков, то прокатываясь по бокам и вдоль позвоночника, то касаясь внутренней стороны бёдер… Теперь все его потуги сопротивляться выглядели как неловкие движения рукой или ногой на пару сантиметров, но Игрок не прекращал бороться. Первая попытка монстра проникнуть в рот своему пленнику закончилась неудачей — Игрок больно укусил щупальце, влезающее внутрь, чем заслужил несколько переломанных рёбер и затягивающуюся петлю вокруг горла. Лабиринт вмешался, исцелил нанесённые повреждения, после чего атака повторилась, и на этот раз успешно. В горло Игроку влилась наркотическая жидкость, сознание его затуманилось, и все последующие часы испытания сплелись в одно сплошное изнасилование, прерываемого лишь монотонными сообщениями Лабиринта о зафиксированных травмах кишечника и слизистых, переломах, вывихах, растяжениях мышц и связок, да вспышками исцеляющих заклятий…
Я замолчал и выпил целый стакан не отрываясь. Зачем я рассказываю всё это? Эти унижения, это осквернение…
— Презираешь меня? За всё вот это…
— Нет. Не имею такой привычки.
— Но… Это всё…
— Это всё прошло и стало прошлым.
— Я же не мужчина теперь, получается…
— Не будешь об этом трепаться — никто и не узнает. Ау, Демонёнок, у вас там в аду каждый первый скрывает пару-тройку сотен неприглядных историй, из которых какой-то «неправильный» секс — это самое безобидное. Да и не бывает секс неправильным.
— Тебе легко говорить! Ты же…
— Ага, куда уж легче! Мужество — оно не в штанах, а в поступках. Хочешь быть мужчиной — будь им!
Я замолчал, и пару стаканов мы оба выпили молча.
— Кажется, в твоём рассказе осталось последнее испытание? — спросила Кейра. Я вздрогнул. Последнее испытание… Это было больно.
— Я скажу очень и очень коротко, не хочу вспоминать, что случилось с Игроком, во всех подробностях.
— Валяй!
— Игрок после пяти часов во власти монстра был не готов двигаться хоть куда-то. Время вышло, и сама комната для принятия решений превратилась в площадку для последнего испытания. Это была пыточная мастерская, в которой Игроку сходу предлагали продлить время нахождения там до максимума. Знаешь, типа «соглашайся со всем, что мы говорим, и мы будем снисходительны». Потом долго и обстоятельно расписывали, какую боль причиняет каждое из устройств, провели целую экскурсию по залам и снова предложили продлить время пребывания…
— Игрок отказался?
— Игроку было страшно до чёртиков, страшнее, чем встречаться с тобой в бою, но Игрок отказался. И тогда начались пытки. Знаешь, когда каждый вырванный ноготь через несколько секунд восстанавливается исцеляющим заклинанием, дёргать у Игрока ноготочки можно, пока не надоест… С калёным железом и дыбой та же херня. При этом в начале каждой пытки и по её завершению Игроку снова и снова предлагали попросить у Лабиринта добавить этой комнате несколько часов, обещая взамен отдых от мучений и снисхождение в дальнейшем.
— Игрок в эти обещания поверил?
— Игрок не идиот!
Кейра уставилась на меня с нескрываемым удивлением, переходящим в восторг:
— Ты хочешь сказать, что Игрок выдержал пять часов пыток, но так и не согласился на требования палачей?
— Скорее четыре с половиной, полчаса занимала экскурсия…
Кейра изменилась в лице, будто пытаясь подавить внутри себя нечто, рвущееся наружу.
— Что-то не так? — спросил я смущённо.