— По-о-оздно, — протянула она нараспев, — я-а-а уже вы-ы-ыбрала тебя-я-я-а, мой пирожо-о-ок.
— Вот уж спасибо за искренность! — процедил я сквозь зубы.
— Да херня-война. Обращайся! — голос её опять стал неожиданно серьёзным и осмысленным. Я промолчал. Чтобы отомстить Грому её помощь мне и правда была нужна. А всё остальное… Мечтать не вредно, сука!
Комментарий к Глава 22. Обращайся!
Напарник, какого ГГ заслужил…
========== Глава 23. Своя игра. ==========
Наверное, кто-то из местных сказал бы, что я заслуживал и даже желал, чтобы со мной обращались именно так… Но… Настины остроты и приставания меня уже в край утомили. Однообразно, скучно, без фантазии — и так почти три недели. К счастью, одна знакомая птичка нащебетала нам, что Громов оказался на улице, всё-таки раньше, чем я окончательно поддался желанию вцепиться своей гостье зубами в глотку. Чёрт возьми, как вовремя!
Вечером девушка ушла «на охоту» и появилась уже под утро на пару с нашим очкариком. Он был блаженно-пьян и еле-еле держался на ногах. Я рассматривал нового гостя с равнодушием и отторжением. Мать-Тьма, как же он опустился! Похоже, новости дошли до нас с запозданием, и Гром уже неделю-другую болтался вдали от своей госпожи — он был небрит, а на грязные, сальные волосы и мятую, замызганную одежду противно было смотреть.
— Как быстро вы, ребята, перестаёте ухаживать за собой, стоит вам подумать, что вы никому не нужны! — ехидно зашептала мне на ухо Настя, подошедшая поближе, — Самим-то не противно? Эх, мужчины, на что вы вообще способны без хозяйского взгляда…
— Ты всех-то не равняй, — прошипел я ей сквозь зубы, глядя как шатающийся Гром пытается попасть плащом на вешалку, — я же так не опустился, сама видишь.
— А ты просто надеешься ещё найти хозяйку, светлой своей понравиться, вот и поддерживаешь товарный вид, мальчик! — она похлопала меня по плечу и пошла помогать гостю. В процессе «помощи» он отключился совсем, и мы поволокли тело в подземелье, матерясь вполголоса. Магией, разумеется, ещё я пьяных и грязных обмудков на руках не таскал!
Узкая лестница с неровными каменными ступенями, чадящие факелы, потные, холодные стены… А вот и наша комната с сюрпризами. Демоница защёлкнула на шее гостя толстый стальной ошейник с тремя кольцами для крепления цепи, большим по центру и двумя по бокам, и парой небольших зелёных камней по обе стороны от главного кольца. В клетке с толстыми прутьями под самым потолком замерцал такой же точно кристалл, только крупный.
— Заработало! — обрадовалась моя напарница.
— Эта штука точно не даст ему умереть тут?
— Зуб даю. Ну, что? Дадим ему проспаться или приступим прямо сейчас? — она вопросительно посмотрела на меня, крутя в пальцах баночку с протрезвляющим зельем… Одним из самых ублюдочных таких зелий, чего уж там. Хитрый препарат будто прокручивал состояние организма на несколько часов вперёд, вмиг приводя жертву в состояние «наутро после вчерашнего». Интересно, где-то есть такие извращенцы, которым нравится похмелье, или подобными зельями друзья и возлюбленные наказывают и отучают своих пьяниц от пристрастия к спиртному? В любом случае, Гром тут же проснулся и в его глазах отразилась глубочайшая мука.
— Воды-ы-ы! — прохрипел он, ещё не понимая толком, где и с кем он находится. На запястьях ничего ещё не отстреливающего подонка замкнулись стальные браслеты, потом, почти не встретив сопротивления, мы пристегнули его к стене, с разведёнными в стороны руками. Щёлкнули крепления, и мы, оставив его стоять-висеть в гордом одиночестве, покинули подвал, игнорируя все крики и проклятия, летящие в наш адрес. Суки мы, чего уж там.
— От голода и жажды точно не подохнет? — спросил я у Насти уже на лестнице.
— Саш, ты долбоёб? Человек безо всякой магии может прожить без еды от четырёх до шести недель, а без воды — трое суток в среднем. А мы его завтра уже навестим.
И мы навестили.
— Сколько всё-таки грязи в человеческом теле! — воскликнул я с удивлением и отвращением одновременно, стоило нам вновь спуститься в камеру. Прошёл всего день, но в помещении начал уже ощущаться запах… Мне вспомнилась фраза из старой фентезийной книжки, прочитанной ещё на Земле, при смертной жизни, «запах боли и страха». Если быть менее поэтичным, в комнате начинало пахнуть человеком, который и до попадания сюда уже порядочное время не мылся и не менял бельё, а теперь ещё и оказался вынужден ходить под себя и прямо в одежде. Мерзость!
Он хотел сказать что-то, но, едва увидев моё лицо, заткнулся на полуслове и вжался в стену, как будто надеялся просочиться сквозь неё. А ведь гад-то догадливый! Я щёлкнул пальцами, и под действием хитроумных чар всю вонь отнесло к стене. Нам-то этим дышать зачем? На деревянном столе, стоявшем прямо напротив нашего пленника, Настя жестом фокусника материализовала серебряное блюдо, а на нём батон свежего, горячего, только из печи, хлеба и сочащийся жиром, ещё даже шкварчащий, жареный кабаний окорок, аромат которого заполнил комнату. Взгляд Громова… Это надо было видеть! На душе у меня даже как-то потеплело от мыслей о том, сколько мы развлечений придумали для того, по чьей вине Игрока в лабиринте многие часы подряд пытали палачи и терзали монстры. Но прежде всего надо как следует подкрепиться, так ведь? Под голодные, завистливые и полные боли взгляды твоего пленённого врага всё становится вкуснее. Главным для нас было случайно не испортить сюрприз, перепутав, в каких мехах налито вино, а в каких — вода, для того самого момента, когда пленник начнёт умолять дать ему хотя бы попить. Горько-солёная вода. Умереть от голода и жажды Громову всё равно не позволила бы магия, но уж страдать-то ему точно никто не запретил бы. Смотреть на нас жалобно. Просить. Умолять. Плакать…
Когда наша трапеза подошла к концу, Настя соизволила-таки обратиться к нашему гостю и пообещала оставить ему вдоволь, столько, что и до завтра не съесть, еды и питья, но только после нашего разговора. Громов сглотнул слюну и торопливо закивал. Тарелки тем временем опустели, а затем и вовсе исчезли. Подходило время первого представления.
Мы с Настей втащили в камеру пару баулов с «игрушками» — даже без магии обошлись, чтобы подчеркнуть важность момента. Гром неотрывно следил за тем, как я раскладываю по столу подаваемые моей улыбчивой напарницей пыточные приспособления, вздрагивая, когда каждая новая железка с лязгом и грохотом ложилась на дубовую столешницу. Каждая из них сопровождалась небольшой, но крайне поучительной историей.
— Обнаружен разрыв прямой кишки. Обнаружено обширное внутренне кровотечение. Жизнь Игрока находится под угрозой. Регенерация тела Игрока через три… — взяв в руки пыточную грушу, я попытался имитировать бесстрастный голос Лабиринта. Пленник боязливо вжал голову в плечи, насколько это вообще можно было проделать в его положении. Глупых вопросов типа «за что?» и «почему я?» он не задавал. Догадливый мальчик!
— Боишься? Правильно боишься, но рано, — я подошёл к беспомощно висящей фигуре и похлопал несчастного по щеке.Он не ответил почему-то, только глаза закрыл и мелко затрясся.
— Не знаю, что ты Насте сделал, почему она на тебя взъелась, но передо мной у тебя долгов…
— Меня заставили! Это всё Найт! — выкрикнул Гром. Я зажал ему рот ладонью.
— Знаешь, в чём отличие между нами с Настенькой и тобой? Мы не будем скидывать на Лабиринт то, что должны сделать сами. Нас не пугает вид крови, мы не боимся посмотреть, какие следы оставляет на теле раскалённое железо… Знаешь, если бы ты тогда пытал меня лично, я и то затаил бы меньше обиды — это хотя бы в таком случае было бы не так трусливо…
— Слишком уж много всяких «бы», не находишь? Пойдём! — демоница выложила на стол последние железки и подошла ко мне, — сейчас с ним возиться совсем неохота.
— Твоя удача! Мы не в настроении сегодня, — я шутливо поклонился и оставил пленника в покое. Если уж честно, мы заранее решили первые пару дней пальцем его не трогать. Пусть повисит, посмотрит на пыточные приспособления, помёрзнет, поголодает, подумает… Пусть запугивает сам себя.