— Отдай пленного, — потребовал один из мужиков, который ходил вместе с Егерем на переговоры и одним из первых бросился следом за Обрезом в рукопашную.
У него были густые усы, щеки и подбородок заросли длинной черной щетиной. Он вполне годился Егерю в отцы, и по интонациям было понятно, что он не признает за молодым парнем право командовать.
— Зачем тебе пленный? — спокойно спросил Егерь.
— Не мне. Обществу! — провозгласил усатый. — Он наших товарищей убивал. Теперь наша очередь.
— Нет, — все также спокойно ответил Егерь.
— Что значит «нет»? — изумился усатый. — Ты сам-то где был во время драки? Что-то я тебя на баррикаде не видел!
Над толпой поднялся шум: люди тихо переговаривались, неодобрительно поглядывая на своего лидера.
— А это было обязательно? — чувствуя себя уязвленным, спросил Егерь с вызовом. — Или мне надо было у тебя разрешения спросить, прежде чем что-то делать?
— Зачем разрешение? — прищурившись, сказал усатый. — Твой друг без разрешения бросился в бой первым. Вот у него есть право голоса, чтобы распоряжаться пленным. А у тебя — нету.
— Точно, — поддержал еще один мужчина. — Когда все на подмогу спешили, ты, Егерь, почему-то бежал в обратную сторону. Я ничего такого не хочу сказать, наверное, ты просто производил тактическое отступление. Не мне судить. Но и на пленника ты никаких прав не имеешь. Отдай, или сами возьмем.
Толпа одобрительно зашумела, кто-то издевательски засмеялся.
Кровь бросилась Егерю в лицо. Несмотря на уверенность в своих поступках, он понимал, что его только что прилюдно обвинили в трусости. И возразить было нечего. Кому какое дело, о чем думал лидер общины в момент боя? Кто станет разбираться, мог ли совершенно не атлетического сложения парень хоть чем-то помочь в рукопашной схватке? В то время, как все свои дрались, он бежал в сторону дома. Этого было вполне достаточно для потери авторитета. Кроме того, за спиной больше не стоял хмурый Обрез, готовый поддержать друга тяжелым взглядом и крепким кулаком.
С трудом подавив рвущиеся наружу гнев и обиду, Егерь громко спросил:
— И что вы собираетесь делать потом? Предположим, я отдам вам пленника… Что дальше?
— Дальше, — также громко ответил усатый, поворачиваясь лицом к толпе, — мы заставим его ответить за убийства. Да так, что он еще пожалеет о своем появлении на свет. Потом помянем павших товарищей и отметим победу!
— Пусть водки даст! — крикнули из толпы.
— И немного спиртного нам бы не повредило, — перевел усатый Егерю.
— Отлично! — повысил голос Егерь. — А теперь послушайте, что я вам скажу. Никакой водки вы не получите! И пленного — тоже! Сейчас вы уберете отсюда тела погибших, отдадите их женщинам из лазарета — пусть готовят к похоронам. А потом мы будем работать! Очень много работать! Потому что времени у нас осталось слишком мало!
— Опять работать, — возмутился кто-то в толпе. — Мы когда-нибудь вообще отдыхать будем?
— Хрен тебе, — враждебно глядя в лицо Егерю, сказал усатый. — Никакой работы сегодня не будет. Мы победили врага и заслужили небольшой праздник.
— Это бунт? — спросил Егерь, делая шаг вперед и пристально глядя на усатого.
Тот немного замешкался, но, услышав одобрительный ропот за спиной, сказал:
— Да, это бунт! Ты всех уже задрал своими работами! А как дело коснулось настоящего боя — побежал. Хочешь и дальше нами руководить — выполняй волю общества! И еще… — Он оглянулся на толпу. — Еще мы требуем отменить отдельное проживание мужчин и женщин!
— Слушай меня, любитель водки, секса и праздников. — Голос Егеря срывался от злости и обиды, но голова работала предельно трезво. — Слушайте и вы, жаждущие крови пленника. Наверное, вы думаете, что сегодня вас ждет спокойная ночь. Ведь враг разбит и бежал с позором. Так?
— Так! — заорали из толпы.
— Да, так, — уверенно кивнул усатый. — И не грозят нам сегодня ни холод, ни голод, ни дикие звери. А у тебя что, новая страшная сказочка припасена?
— Припасена, — не стал отрицать Егерь, легко поднимаясь на лежащую рядом старую покрышку от грузовика. — Послушайте напоследок мою сказочку. Просто выслушайте, можете не верить. Если она не покажется вам убедительной — воля ваша. Всю власть после этого готов передать тому, кого сами выберете. Прямо сейчас!
Он помолчал, оглядывая людей. Шум стихал. Община была готова слушать.
— Если бы у кого-нибудь из вас хватило ума подняться на крышу и перестрелять всех людей Уралобурга, пока они не сбежали, у нас в запасе было бы достаточно времени, чтобы и погоревать, и попраздновать. Но сейчас, буквально в этот самый момент, они поднимают сотню бойцов, вооруженных куда лучше, чем мы с вами. К вечеру они будут здесь. И за убийство своих людей отомстят по полной программе.