Что касается романтической стороны их отношений, то он ничего не мог вспомнить – факт, вызывавший у него некоторое смущение и странное беспокойство. Он не мог припомнить, как они целовались, встречались и все такое, хотя помнил, что они легли в постель в последний год учебы в школе. Он всегда считал, что его первое увлечение имело большое значение (хотя бы потому, что стоило Сонни глаза), и надо же такому случиться: он ничего не может вспомнить, за исключением банального момента на стадионе, к которому они отнеслись с презрением.
Однажды вечером, когда Карла сжалилась над Джуниором Ноланом и принялась готовить ему бифштекс на открытом воздухе, Дуэйн принялся рыться в кладовке, пока не отыскал два альбома со школьными фотографиями. Он взял их и пошел в спальню, надеясь освежить свои воспоминания. Да, вот он в футбольной форме; а вот он стоит в спортивном костюме, который купил после того, как его признали самым симпатичным парнем в школе. А здесь Джейси – самая красивая девушка. Были даже фотографии, сделанные на стадионе. На первой она объезжает вокруг поля в белой открытой машине; на второй – он ждет ее в центре поля, держа в одной руке шлем, а в другой букет цветов; на третьем – они целуются. Последняя, однако, оказалась размытой из-за того, что Джейси надписала на ней размашистым почерком: «Самому желанному мужчине в мире. Буду любить тебя всегда!»
От просмотра альбома легче не стало, и, полистав страницы еще минуты три, он отбросил его в сторону и растянулся на кровати, включив спортивный канал. Коннорс и Макинрой обменивались пушечными ударами справа. Всякий раз, ударяя по мячу, Коннорс издавал громкий стон. Эти стоны мгновенно ассоциировались у Дуэйна с Джанин, которая, несмотря на все усилия оставаться дамой во всем, издавала нечто подобное при приближении оргазма. Слыша стенания Джанин, он всегда испытывал некоторое облегчение, но не избавление. Эти стоны означали, что у них опять получилось, по крайней мере с точки зрения Джанин. Он уже начал сомневаться, что дотянет до уровня Джанин, но масштаб несбывшихся надежд оставался довольно неясным, да и не особенно беспокоил его.
Джанин почти не разговаривала с ним с той самой ночи, когда он позвонил ей из кабинета «скорой помощи». Он видел ее почти каждый день в здании суда или на теннисном корте с Лестером, который под ее присмотром заметно успокоился. Сама Джанин тоже была в прекрасном настроении.
Дуэйн дважды обсуждал вопрос поведения Лестера и Джанин с Дженни Марлоу, которая отнеслась вполне терпимо, почти даже восторженно, к их роману.
– Только бы это продлилось до того, как я дам ему развод, – сказала она. – Ты не представляешь, как тяжело заставить мужа разлюбить тебя, когда он этого не хочет. Даже не знаю, сколько раз я разбивала его сердце за последние пять лет. Оно уже разбито, наверное, на миллион кусочков.
В самый разгар матча Коннорса – Макинроя в спальню вошла Карла. Она была в мокрой, с ног до головы, одежде.
– Я не знаю, есть ли смысл в том, что у нас живет Джуниор, – заявила она. – Все началось платонически, а теперь я боюсь, что он захочет большего.
– С какой стати ты так решила? – спросил Дуэйн.
– Он только что швырнул меня в бассейн, заявив, что всегда хотел проделать это под водой. Я напомнила ему про наши платонические отношения, но он и слушать не стал.
– Как так не стал слушать? – спросил Дуэйн у Карлы, снимавшей промокшее платье.
– Джуниор считает, что платонической любовью хорошо заниматься в японских машинах. Он также считает, что нам с ним следует сбежать.
– Где он сейчас?
– Плавает в бассейне. Он настолько упился, что думает, будто я все еще в воде.
Она пошла в душ и через минуту вернулась, надев на себя ярко-красный халат.
– Интересно, чем целый день занимается Сюзи Нолан? – спросила она у мужа.
Дуэйн сделал вид, что не может оторваться от телевизора.
– Дуэйн, ты сердишься на меня?
– Нет.
– Может так случиться, что Сюзи заинтересуется, почему это Джуниор живет здесь.
– Не все такие любопытные, – резонно возразил ей Дуэйн. Насколько ему было известно, Сюзи мало интересовало местонахождение супруга.
– Жен обычно волнует, где находятся их мужья. Даже бывших.
– Можно позвонить ей и сказать, что он плавает в нашем бассейне и надеется убежать с тобой в японской машине, – предложил Дуэйн.
– Ходят слухи, что ты влюбился в нее, – проговорила Карла.
– Нельзя верить слухам, милая, – беззаботно ответил Дуэйн.
– Всякий раз, когда ты называешь меня милой, за этим скрывается ложь.
Дуэйн вышел из дома посмотреть, что происходит с Джуниором. Ему не хотелось, чтобы тот утонул, и, к счастью, до этого не дошло. Джуниор сидел на краю трамплина со своим койотовым манком. Несмотря на долгие часы занятий этим, он так и не научился подзывать зверьков. Из дудочки вырывался такой слабый и писклявый звук, что Шорти, спавший в нескольких ярдах от него даже не поводил ушами.
– Я подманил жабу, – похвастался Джуниор. – Видишь?
Действительно, на краю бассейна сидела жаба приличных размеров. Дуэйн долго смотрел на нее, пока она медленными и ленивыми прыжками не скрылась в траве.
– Удалилась, – вздохнул Джуниор. – А где Карла?
– У нее разболелась голова, – соврал Дуэйн.
– Ничего удивительного, – принял слова Дуэйна за чистую монету Джуниор. – У женщин всегда начинает болеть голова, едва я в них влюбляюсь.
– Я тебя очень хорошо понимаю, – поддержал его Дуэйн. – У многих от меня тоже болит голова.
– Я никого так сильно не любил, как Сюзи, – признался Джуниор. – Сюзи для меня означает все на свете. Я продолжаю надеяться, что она позвонит и скажет, чтобы я возвращался. Но… пожалуй, это только мечты.
При взгляде на лицо Джуниора Дуэйну стало грустно. Он посещал Сюзи каждое утро и проводил у нее двадцать страстных минут. Карле он сказал правду. Сюзи он не любил. У них была лишь интерлюдия счастливого случая, включающего высокий уровень сексуальной совместимости. Не было никаких оснований предполагать, что она будет длиться вечно. Может наступить такой день, когда Сюзи проснется, поймет, что ей недостает Джуниора, и просто востребует его обратно. Дуэйн был не против такого расклада, даже если он и означал конец волнующей интерлюдии.
Джуниор сполз с трамплина, повалился на стул, стоявший на газоне, и тотчас заснул.
Дуэйн вернулся в дом и застал Карлу за рассматриванием его школьного альбома, который был раскрыт на той странице, где он и Джейси целуются.
– Знаешь, она не любила тебя вечно, Дуэйн, – сказала Карла. – Ведь так?
– Так, – согласился он.
– Дуэйн, ты огорчен?
– Угу.
– Почему? Ты можешь поделиться со мной. Я – твоя жена.
Дуэйн почувствовал приближение головной боли. Он направился в ванную и долго брызгал на лицо холодной водой. Иногда это помогало. Потом смочил мочалку и, улегшись на кровать, положил ее на лоб.
– Гораздо лучше, если муж с женой говорят начистоту и рассказывают друг другу, почему они счастливы или несчастливы, – сказала Карла.
– М… да, – буркнул Дуэйн, размышлявший о судьбе Джуниора. Чувство жалости к нему у Дуэйна сменилось чувством зависти. Чтобы заснуть в кресле, на лужайке, тому потребовалось не больше одной минуты. Возможно, он уже видит самые сладкие сны, вспоминая время, когда он был богатым… когда две трети пробуренных им скважин давали нефть. Или, быть может, ему снятся ранние годы, когда его страстная молодая жена все еще хотела его. В тот момент, когда он заснул, лицо Джуниора выражало успокоение.