— Было запредельное потребление. Система решила, что во избежание короткого замыкания необходимо перезагрузиться.
— Как вам удалось восстановить электроснабжение?
— Питание восстановилось самостоятельно.
— Как, простите? Не могли бы вы рассказать поподробнее?
— Система все время пыталась перезапуститься, и каждый раз внутренняя защита прерывала процесс. Пришлось отключить несколько очень энергоемких позиций, таких, как трансляция рекламы на облаках и ряд солнечных куполов, чтобы нейтрализовать аварийный сброс, и тогда система запустилась по-настоящему.
— Какова вероятность, что это может повториться?
— Не знаю. Перестаньте включать стиральную машину одновременно с посудомойкой, и тогда, возможно, мир уцелеет.
— Ну а если серьезно, каковы ваши оценки?
— Не знаю, говорю вам. Хорошо бы уничтожить часть людей, тогда бы мы точно потребляли меньше энергии. Только не спрашивайте, кого именно.
— Гм… Чарльз Смит, последний вопрос… Вы некоторым образом спасли человечество… Как вы себя ощущаете?
— Выше других на голову. Это довольно приятно.
Смит поворачивается к нам спиной и не без помощи окружающих его сотрудников безопасности пробивается сквозь толпу, собравшуюся на ступенях башни. У подножия лестницы его ждет служебная машина, чтобы доставить во Дворец Внедрителей, где он сделает официальный доклад…»
Сид убавил звук телевизора.
Чарльз Смит собственной персоной. Чарли-Глюк.
Чарли-Глюк. Нет, вы видали костюмчик? Видали часы и лаковые штиблеты? Четверть состава секционного БОИ — и все вокруг него. Гляньте на эту развинченную походку и на подкашивающиеся ноги.
Агент в черном посадил Глюка на заднее сиденье длинного лимузина со звездой на капоте. Потом сам сел рядом. Двое других заняли места спереди. Еще двое обогнули капот и загрузились на заднее сиденье с другой стороны. Последний крупный план лица спасителя человечества. Заметили этот тусклый стальной взгляд и складку возле рта?
Дверца хлопнула, и лимузин тронулся с места, рассекая толпу.
Вспышки сотен объективов на затемненном стекле.
Сид выключил телевизор. Он и так увидел достаточно. Он знал этого человека, как никто другой. И выражение его лица он тоже знал. Ему уже доводилось его встречать. Чарли только что заглянул в лицо собственной смерти — или что-то вроде того.
Гипнотики начинали действовать, и Сид медленно уплывал в двенадцатичасовой искусственный сон. Он плыл и отпихивал от себя воспоминание об одной странной перестрелке, случившейся одиннадцатью годами раньше.
Сиду снилась Нарковойна.
Каждый вечер он являлся на пограничный пост № 23, не зная, назначат его в караул или нет. Ожидание могло длиться до рассвета, и он часами слонялся между караулкой и пустырем, окружавшим штаб, вслушиваясь в бормотание радио, прерывавшее ночь лихорадочными сигналами тревоги, почти всегда ложной.
В караулке парни играли в стрелялки типа Killing A.I., тихо допиваясь до обычного финала — ежеутренней пьяной драки из-за того, что ас гашетки по фамилии Спонг неизменно сбивал больше злобных роботов, чем все остальные, вместе взятые. Остальные были мастера спорить и бить рекорды по брехне. Болтали они обычно про баб, которым все мало, про драки в каких-то подсобках — без единой царапины, про колесные глюки длиной в неделю, про то, как насиловали зонщиц, потому что все равно те — не бабы.