Хуже всего, что он и сам чувствовал ту волнующую, совершенно не материнскую нежность, с которой мать порой гладила его волосы, целовала в висок или касалась плеч. Стыд, чудовищный стыд заставлял его раз за разом бросаться в драку, даже в заведомо проигрышную. Гор и сейчас покраснел, тихо радуясь, что в мертвяцком свете фонарей этого никто не заметит. Лиза схватила его за руку, крепко стиснула холодными пальцами.
- Будешь на Храмовой площади, в Вознесенский собор зайди, - Крест невозмутимо вещал о своем. – Ты ж русский пацан, хоть и выглядишь, как папуас, и кликуха у тебя папуасовская. Если просто так не захочешь, то зайди, когда прижмет. Вот почувствуешь, что все, край, вспомни, что русский человек всегда в храме помощь найдет. Серьезно.
- С чего ты взял, что прижмет? – спросил Гор.
- В дьявольское логово едешь, братуха. Конечно прижмет.
Крест очень серьезно покачал головой, и, не прощаясь, пошел обратно. Бычки потянулись следом. Вскоре, с другого берега человеческого моря донеслось приглушенное, «с дороги, лять!».
- А он прав, - Лиза приподнялась на локте, заглянула Гору в лицо. – Баран безмозглый, а прав. Ты реально осознаешь, что можешь не вернуться?
- Осознаю, - буркнул Гор. – Что вы все заладили, блин? Комендант, мать, даже Крест! Теперь ты еще!
- Это потому, что мы все тебе завидуем, и надеемся, что ты передумаешь, – очень честно ответила Лиза. – Но при этом мы о тебе еще и беспокоимся.
- Это Крест обо мне беспокоится? - Гор усмехнулся, тряхнул косой.
- Не цепляйся к словам. Мама твоя, я – этого разве мало? – Лиза понизила голос. - Слушай, Гор, поправь меня, но ты ведь так ни с кем и не…?
- Тебе-то что? А может с кем-то и успел уже?
- Если не со мной, значит ни с кем. Ты красивый мужик, Гор. И умный. С юмором, опять же. Редкое сочетание. Психованный немного, ну так сейчас кто не психованный? Жалко будет, если такой генофонд пропадет. Может, пойдем?
Лиза кивнула в сторону уборной, из которой как раз вывалилась хохочущая стайка малолетних панкушек. На миг стало горько, что и она, друг с молочных зубов, видит в нем шикарный трофей, но глядя в ее голубые глаза, Гор понял, насколько убийственно серьезны ее слова про генофонд. Лиза уже тянулась к нему губами, неживыми, синими, то ли от освещения, то ли от холода, но Гор умудрился извернуться и звонко чмокнул ее в лоб.
- Прости. Прости, Лиз, правда, я не могу.
- Почему? – спросила так, словно ничего и не случилось, но глаза полнились обидой и непониманием.
- Я боюсь, - прошептал Гор, пряча взгляд среди провожающих его знакомых, малознакомых, и вовсе незнакомых людей. – Я все думаю, а вдруг они меня только ради этого и позвали, понимаешь? На Третьем круге девственники в цене, все знают… И если что-то изменится… ну…
- Визы не аннулируют, дурак ты этакий, - Лиза усмехнулась.
- Ты поняла, о чем я.
- Поняла.
Лиза помолчала, неловко выуживая из кармана пачку «Парламента». Подозрительно долго возилась с зажигалкой, чиркая колесико негнущимся пальцем.
- И ты все равно едешь?
- Да?
Лиза выдула ему в лицо тонкую струю дыма, пожала плечами, и сказала:
- Дурак.
III
Экспресс на Боград неприятно разочаровал. Обычная электричка, класса «Сапсан», коих тьма на любой региональной ветке. Серо-стальная голова, с красной полосой вдоль окон, убегающей по стенкам вагонов до куцего хвоста – ни малейшего намека на тайну, обещанную окружающими Боград слухами. Даже проводница оказалась обычной миловидной блондинкой в фирменном сером жакете и шапочке в тон. Она бегло осмотрела документы, просветила сетчатку глаза портативным сканнером, и с улыбкой попросила занять любое свободное место, а Гор все пытался разглядеть в ней что-нибудь, ну хоть что-то нечеловеческое: змеиный разрез зрачков, заостренные уши, клыки, на худой конец! Все впустую.
Вспомнился Арлекин, тощий очкарик в клубах дыма от электронной сигареты, что упился на проводах до зеленых чертей. Утирая перепачканные блевотиной губы, он совал Гору вытертую ассирийскую драхму и велел непременно отдать ее Харону, в оплату за провоз. Пьяно икая, Арлекин хлопал Гора по плечу, не понимая, что отделен от перелома пальцев лишь тонкой черноволосой девчонкой, разлегшейся на коленях собеседника.
- Я с Лоскутиным общался, вот как сейчас с тобой! Он первым от нас в Боград поехал, еще когда китайцы на границе бузили. Первым, прикинь?! Тогда еще даже квоты не ввели! Тетка моя техничкой работает в той психушке, где он лечится, я ее уломал меня к нему провести. Он же легенда, чувак, реально легенда! Он мне лично сказал, что Харону надо дать монету, иначе труба…