— А что это?
— Мастер-ключ, — сказал Гриф. — Можете прийти сегодня сюда после заката. Он откроет все двери, и сигнализация при этом не сработает.
— Я бы сказал “спасибо”, — нахмурился Элемрос, — но все-таки хотел бы сначала спросить “почему”?
— Почему? — Гриф снова улыбнулся, но уже слегка задумчиво. — Поощряю дух авантюризма, наверное… ну а кроме того, семья Стефано сделала для города больше, чем кто бы то ни было… а я люблю этот город.
Элемрос постучал карточкой по ногтю большого пальца, после чего спрятал ее в карман.
— Спасибо, — серьезно сказал он, глядя в глаза Грифу. — Думаю, откуда вы знаете, кто мы, стоит обсудить попозже.
Гриф слегка наклонил голову.
— Я останусь здесь, у меня сегодня дежурство, — сказал он, — полагаю, вам стоит выйти через тот же запасной выход. Дорогу помните?
— Найду, — сказал Элемрос, — еще раз спасибо.
Он повернулся и зашагал к лестнице на первый этаж, сопровождаемый восторженно бормочущим ткотом.
— Нам определенно суждено попасть в город тысячи зеркал. Смотри как все удачно складывается. Это закон реки, приятель. Если уж попал в нее, то приплывешь туда, куда она тебя принесет, главное, чтобы несла она тебя в нужном направлении.
Гриф стоял возле зеркал и молча смотрел на свое нечеткое отражение в золотой поверхности. Выставочный зал постепенно погружался в теплый послеобеденный коктейль, смешанный из фильтрованных лучей солнца, процеженных сквозь старые жалюзи и почти невидимых пыльных облачков.
После того, как тень от золотого зеркала осторожно коснулась носка его ботинка, Гриф вынул из кармана мобильник и набрал номер.
— Он придет сюда ночью, — тихим бесцветным голосом сказал он. — Можешь присоединиться к нам.
На этом можно было бы и закончить очередную главу нашей с вами истории, но я, пожалуй, повременю.
Я посредственный писатель, поэтому не имею ни малейшего представления о том, как назвать то, что слишком маленькое для очередной главы и не является ни эпилогом, ни прологом, так что назову это просто по-киношному.
В другое время, в другом месте
Местные жители называли ее Гибельной скалой. Подниматься на ее вершину было довольно легко, так как, по сути, никакая это была не скала, а просто берег моря, высоко поднимавшийся над водой. Гибельным местом этот каменистый берег делало то, что 360 дней в году сильнейший ветер дул здесь 24 часа в сутки, а по неизученному до сих пор феномену, низко висевшие тучи постоянно извергали молнии, время от времени ударявшие прямо в камни, лишенные всякой растительности. Местный коллекционер периодически продавал на интернет-аукционах фульгуриты — причудливые фигуры, всевозможных форм и размеров иногда даже похожие на застывшую молнию, получающиеся из смеси песка, воды и воздуха, сплавленных воедино ударом небесного огня. Собирал он их в те пять дней, когда ветер над Гибельной скалой стихал, а сквозь грозовые облака робко проглядывало тусклое холодное солнце.
Среди старожилов ходила легенда, что именно на эту скалу упал поверженный дьявол, после битвы с Богом. Именно этим объясняли суеверные персоны клетку из молний, в которую была заключена Гибельная скала, можно сказать, круглый год.
Считанные единицы отваживались подниматься сюда, кроме того отчаянного, ну или алчного коллекционера, даже в дни относительного затишья, а уж о том, чтобы приходить на этот проклятый берег в любые другие дни, не было и речи. Нужно было быть самоубийцей, хотя удивительное дело, но и сводить счеты с жизнью сюда никто не приходил. Вероятно, не было желающих делить могилу с дьяволом, пусть даже мифическую. В общем, если и существовало на земле место, достойное называться проклятым — это было оно.
В тот день, о котором я тут по мере сил пытаюсь рассказать, ветер на Гибельной скале дул особенно сильный, волны были необычно высокие, ну а молнии сверкали еще чаще обыкновенного. Даже местные жители, привыкшие ко всему, время от времени вздрагивали и бормотали под нос проклятия вперемешку с молитвами, когда особенно сильный удар грома нестерпимым грохотом разрывал тишину в клочья.
Прямо в центре этого ада на земле, всего в нескольких метрах от обрыва и клокочущих внизу водоворотах мутной от ярости воды, скрестив ноги и, положив вывернутые ладонями вверх руки на колени, сидел обнаженный по пояс человек. Глаза его были закрыты, и он не обращал внимания ни на ужасающее удары обрушивающихся на скалистый берег тонн воды, ни на пронзающие воздух «стрелы дьявола», как иногда именовали молнии местные жители, ни на ледяной воздух, превращающий в пар спокойное дыхание сидящего.