- И так сразу бросаться в море не стоит. Вода еще холодная, а вы перегрелись. Легкие простудите.
- Ну, чепуха! - протянул я.
- Совсем не чепуха. Я давно возле моря живу, а вы новичок и многого еще не знаете. Извольте слушать старших!
- Почему вы думаете, что я новичок?
- Не думаю, а знаю!
- Странно, откуда вы знаете? - И, пользуясь случаем затянуть разговор, отвечаю: - А вот и ничего подобного. Я здешний и живу на Матросской слободке.
- Нечего меня обманывать. Я решительно все знаю...
- Что вы знаете, что?
- Знаю, что вы приезжий.
- Кто это выдумал?
- Сорока на хвосте принесла. Птичка такая.
- Здесь сорок нет. Сороки в лесу водятся, а здесь море и степь.
- Ну, не сорока, так баклан... Ну ладно, не стоит больше интриговать. Я ваша соседка, и даже вчера вечером видела, как вы у колодца зубы чистили. Ну, а кроме того, Агния Трофимовна рассказала нам, что у нее новые квартиранты, очень симпатичные молодые люди.
- Вы и с Агнией Трофимовной знакомы? - выпалил я первое, что пришло на ум.
- Еще бы! Мы третий год берем у нее козье молоко. У папы легкие пошаливают, и врачи рекомендовали ему козье молоко пить.
- Козье молоко здорово помогает, - согласился я. - С нами живет сейчас один товарищ, некто Бобырь, так у него самая настоящая чахотка была. Мамаша заставляла его насильно пить, по рецепту врача, козье молоко и растопленное собачье сало...
- Вылечился?
- Здоров как конь. Только во сне скрипит еще иногда зубами.
Девушка засмеялась и, немного помолчав, спросила:
- Вы сюда... зачем приехали?
- На работу.
- Куда именно?
- На Первомайский завод имени лейтенанта Шмидта поступили.
- А что вы там делаете, если не секрет?
- В цехах работаем. Я, например, в литейном, а товарищи мои в других: Маремуха - в столярном, а Бобырь...
- Техниками, да? - перебила меня девушка.
- Зачем техниками? Рабочими!
- Рабочими?.. Простыми рабочими?
- Ну да!.. Рабочими. А что ж здесь удивительного?
- Да нет, я просто так спросила... А потом, должно быть, в институт пойдете? Вам, наверное, стажа рабочего для поступления не хватает?
Сейчас для меня было уже совершенно ясно, что девушка считала нас какими-нибудь спекулянтскими сынками. "Наверное, - думала она, - приехали в чужой город рабочий стаж нагонять". Следовало обидеться уже на одно такое предположение, но я, не подавая виду, сказал солидно:
- Поработаем - увидим. Рано еще загадывать, что будет завтра!
- В литейном небось вам труднее всех приходится?
- Почему? Обычная работа!
- Самый вредный цех на заводе. Там всегда такой дым едкий. Серой пахнет. А потолки низкие-низкие.
- Крышу скоро подымут. Уже столбы наружу выведены.
- Ах, когда это будет! Мне вас очень жаль.
- Откуда вы все знаете про литейную?
- Меня папа водил туда однажды. Показывал, как чугун льют. Я волосы шампунем едва отмыла от той пыли.
- Как вас пустили, странно. На завод посторонних не пускают.
- Пустили, - сказала девушка беспечно. - К тому же я не посторонняя: мой папа на заводе главным инженером служит. Вы должны были его видеть.
- Еще не видел, - сознался я. - Мы же только первый день отработали.
- Да, я забыла... А вас как зовут?
- Василь.
- Ну, тогда давайте познакомимся. Меня зовут Анжелика. А сокращенно, для знакомых, - Лика.
- Хорошо, - буркнул я.
- Какой вы все-таки странный! - Девушка засмеялась. - Настоящий бука! Что "хорошо"? Знакомясь, люди должны друг другу руку подать. Ну?
- Почему я бука? Раз мы с вами говорим, то мы уже знакомы, по-моему. Но если вы хотите, то отчего ж! - И я неловко протянул Лике мокрую еще руку.
Она пожала ее своими тонкими пальцами, и как раз в эту минуту у меня за спиной послышался негодующий голос Бобыря:
- Ну тебя, Василь! Мы гукали тебя, гукали, Маремуха аж на крышу вылез, а ты...
Словно ошпаренный, я выдернул руку из ладошки Анжелики.
Запыхавшись от бега, перед нами стояли Бобырь и Петрусь. Саша в изумлении переводил взгляд то на меня, то на Лику.
А соседка, нисколько не смутясь, разглядывала моих приятелей.
- Пошли обедать! - бросил Маремуха.
- Это и есть ваши друзья, да, Василь? - спросила Анжелика. - Почему же вы нас не знакомите?
- Познакомьтесь, хлопцы, - смутившись уже вконец, промямлил я. - Это... это...
Как бы желая выручить меня, соседка поднялась со скамейки и, шагнув навстречу друзьям, сказала:
- Анжелика!
Хлопцы тоже опешили. Петро с ходу пожал девушке правую руку, Бобырь левую, и оба они назвались.
- Так вот, оказывается, кто из вас Бобырь! - сказала с любопытством Анжелика, в упор рассматривая присмиревшего Сашку. - Это, значит, вы по ночам зубами скрипите?
Сильнее и обиднее Сашку уколоть было нельзя. Он посмотрел на меня с негодованием: многое сказал его взгляд, полный презрения и обиды! Получилось так, что я насплетничал соседке о Бобыре, желая его осрамить, а себя возвысить. А у меня и в мыслях не было унижать товарища: просто вырвалось как-то случайно...
Разговор вчетвером явно не клеился, и мы оставили Анжелику на пляже, а сами ушли домой.
- Посмотри на этого... индуалиста! - споткнувшись опять на этом трудном слове, сказал Сашка. - Мы с тобой все горло оборвали, а он, оказывается, красавице лапки жмет под шум приазовской волны! А еще вчера возмущался, зачем я вызвался ее халат караулить... Ухажер тоже... Сердцестрадатель.
Сказать им разве, как случилось все? Не поверят! Сколько ни клянись и ни старайся - не поверят! И я решил помолчать.
НА ПРОГУЛКЕ
В самом центре города, около базара, высился квадрат прижавшихся друг к другу домов. На тротуарах под окнами этих домов каждый вечер гуляла молодежь. И хотя все четыре тротуара принадлежали разным улицам, бесцельное блуждание здесь называлось "прогулкой на проспекте". Гуляющие двигались под освещенными витринами магазинов, ну точь-в-точь как у нас на Почтовке! И как только мы слились с потоком гуляющих, я понял, что в каждом городе есть своя "Почтовка". Правда, вечером в этом приморском городе было куда теплее, чем у нас на родине, в Подолии. Загорелые гуляющие парни бродили по панели в белых легоньких апашках, в светлых брюках, в сандалиях на босу ногу.
Было очень душно, и Бобырь, который решил щегольнуть в своем костюме "елочка", быстро снял пиджак и понес его на руке.