- Ну да, как же! А может, это они нездоровы? Знаешь, если толпа глухих людей увидит танцующего человека, они подумают, что он безумен. Ведь они не слышат музыки, а лишь видят парня, что странно дергается, будто припадочный эпилептик. Вся ошибка этого мира в том, Марк, что нормой принято считать мнение большинства. Но вот, что интересно, как показывает опыт, большинство людей - идиоты. Они лишь потребляют ресурсы и безропотно подчиняются властям. Ячейка потребления, избирательский ресурс, ячейка репродукции самих себя, рынок сбыта излишков производства - вот кто они. И они диктуют, что такое норма, ведь их большинство. А таких, как мы, двигающих прогресс, единицы, и мы всегда у них на мушке. И только они решают жить нам дальше, или умереть, или что еще хуже, стать живыми экспонатами в музее уродцев. Марк, тебе стоило бы не прятать меня здесь, а разместить где-то в клетке в центре города и брать по пять долларов за просмотр. Я уже вижу эту красивую табличку с золотистыми буквами. "Один из основателей Города Улыбок. Не дразнить, с рук не кормить, опасен и временами невменяем". Ты бы мог срубить деньжат, пожертвовал бы их на благотворительность, бедным людишкам, которых ты так любишь и так презираешь одновременно.
- Хватит ерничать, Джим! Я пришел сюда не за этим!
- Да-да, - ответил тот, - ты тоже заметил, что в городе творится что-то неладное. И ты думаешь, не моих ли это рук дело, так? - Джим нервно захихикал. - Не успел ли я сделать тебе западлянку до того, как ты упек меня сюда? Не добавил ли ложку дегтя в твою бочку меда?
Я улыбнулся, Джим чуть ли не дословно читал мои мысли.
- Но зачем мне говорить тебе правду, Марк? Что мне из этого будет?
- Я кое-что для тебя принес, - я достал из сумки контейнер с вишнями и показал Джиму ягоды.
- Ты помнишь о моей маленькой слабости, - улыбнулся Джим, - как мило. Ладно, дай мне их, и я скажу тебе свои соображения. - Я увидел, как Джим задрожал, у него была чуть ли не наркотическая ломка.
Я знал, что Джим не обманет в таком. Если пообещал - то действительно расскажет. Поэтому, я положил контейнер в слот для пищи, после чего протолкнул его в палату.
Джим тут же схватил из контейнера несколько ягод и засунул себе в рот.
- Знаешь, Марк, секс это прекрасно, зря ты даже не хочешь попробовать, но скажу тебе одно. Даже самый лучший в мире оргазм не сравниться со вкусом этих ягод. Объедение! Экстаз! Взрыв фруктовой свежести! Этот кисловатый вкус! И это приятное послевкусие! Подумать только, было время, когда они росли много где на этой планете, а с ними и другие фрукты и ягоды, и овощи. Как же мы все это потеряли? Ай, не хочу думать о плохом.
Джим просто таки закатывал глаза от удовольствия и подолгу наслаждался каждой ягодкой. Он закрыл глаза и начал дирижировать руками в такт тихой музыке, что наполняла мягким фоном всю клинику, силясь побороть и растворить в себе это тяжелое, липкое и вязкое, всеохватывающее безумие. У Джима было такое удовлетворенное и умиротворенное лицо. Вот кого в рекламе надо показывать. Он так заразительно ел вишни, что захотелось бы попробовать даже человеку, который терпеть не может эти ягоды.
- Это не моих рук дело! - Вдруг сказал Джим, оторвавшись от ягод. - Я даже не знаю, что толком происходит. Но эти психи, - и он указал рукой на стену, в сторону палат своих соседей, - они стали более беспокойными. Знаешь, я думал это как-то связано с лунным циклом, магнитными бурями или еще чем-то, но нет, это не так! Они просто чувствуют нарастающий хаос! Они не ошибаются, видишь ли, они настолько упростили свое мышление и восприятие мира, что оно стало сводиться к какому-то звериному чутью! А это чутье никогда не ошибается! В городе вспыхнуло пламя хаоса!
- И это все, что ты можешь мне сказать? - Расстроился я. - Несколько красивых слов о пламени хаоса? Я ожидал большего за эти чудесные ягоды.
- Ну уж прости, что не в курсе всех последних новостей, - ответил Джим, - если ты не заметил, я тут в клетке сижу, изолированный твоими стараниями от всего мира, так что, как-то немного не в курсе событий. Я лишь могу сказать, что то, что происходит, не моих рук дело. И могу добавить из своих ощущений и чутья моих безумных соседей, что действительно что-то начинается, что-то глобальное, что затронет каждого.
- Ясно, - ответил я, и уже собирался уйти.
- Марк! Кто он? Тот, кто заварил эту кашу?
- Клоун! - Признался я. Джим был искренен со мной, я это знал. И поэтому, я решил тоже не утаивать правды.
- Клоун? - Улыбнулся Джим. - Как интересно! Но я думал, что город привык к клоунам, что они, несмотря на все, вписались в антураж.
- Это не простой клоун, можно сказать дефективный. Он плачет!
- Плачет?! - Удивился Джим.
- Я даже подозреваю, что "улыбчивые" охотятся за ним, но он как-то ускользает от них.
- Плачущий клоун! - Задумчиво произнес Джим. - И его главная задача сеять хаос. Разрушать то, что ты так усердно пытаешься защитить. А он мне определенно нравится! Марк, если этому типу нужен хаос, то он придет за мной, ему понадобится такой специалист, как я. И когда он вытащит меня отсюда, я приду за тобой Марк!
- Я знаю, Джим, - сказал я, после чего снял перчатку и прислонил ладонь к стеклу, - и я буду ждать тебя, мой лучший друг!
Джим улыбнулся и тоже прикоснулся ладонью к стеклу, прямо напротив моей руки. Если бы не холодное бронированное стекло, наши пальцы соприкоснулись бы.
- И тогда ты увидишь мое истинное безумие, - засмеялся Джим.
- Горячее, дикое, полное пламени и страсти, - тихо прошептал я, - а ты увидишь мое...
- Холодное, безжалостное, расчетливое и стерильное, - сказал Джим, - и тогда...
- Мы сыграем в игру...
- Кто кого...
- Убьет первым, - улыбнулся я.
- Я приду за тобой, Марк!
- И я буду готов, Джим! А сейчас прощай, мне нужно спасать наше с тобой творение!
- Прощай Марк! Спасибо за отличные вишни! Скажи, ты все еще любишь гранатовый сок?
- Да, оставлю тебе стаканчик!
- Нет! - Замотал головой Джим. - Я люблю багровый оттенок, не гранатовый, и при следующей нашей встрече багрянца будет много.
Я кивнул и направился в сторону выхода, дав понять доктору, что мой визит окончен. Тот быстро закрыл Джима и догнал меня. Он что-то говорил, но я его не слушал.
- Подайте запрос в полицейское управление от моего имени, нужна дополнительная охрана, чем больше, тем лучше! Скажите, что есть информация, одному из самых опасных и буйных безумцев, террористу города номер один, Джиму Чеосборну помогут сбежать! - Сказал я доктору возле выхода, попрощался и вышел на улицу. Была солнечная погода, очередной весенний погожий денек. С неба падали лишь лепестки цветений.
Я закатил рукав своего плаща и на наручном компьютере набрал специальный код. Экстренное собрание Архитекторов. Оно не проводилось уже несколько лет, но сейчас нам всем нужно действовать сообща. Чувствую, что это вопрос выживания человечества.
Я открыл дверцу своего аэромобиля и увидел на сидении какую-то карточку. Это была карта Таро, она лежала тыльной стороной кверху. Я уже знал, какой это будет аркан. Это Маг, он же Мастер. Первый аркан. Я поднял карту, перевернул и улыбнулся. Конечно, я был прав. Вот она моя роль в его игре. А сам Плачущий клоун наверняка нулевой аркан, Клоун, Шут.
- Эй, Джокер, - тихо сказал я в пустоту, - сыграем, раз ты так уж хочешь. Ставкой будет Город Улыбок, и поверь, я свое детище так просто не проиграю!
Аркан XX . Страшный суд. Запоздалое возмездие.
Я стоял у окна, спиной к городу, и даже не смотрел на ухоженные красивые улицы, освещенные лунным сиянием, еще более искусственным, чем сияние неоновых огней. Хотя то, что они были ненастоящими, не делало их мене красивыми. Но самая большая красота сейчас находилась в моей комнате, по эту сторону окна. Мое счастье, моя любовь, и, мог бы я раньше такое представить, мой смысл жизни! Я подошел к кровати и сел возле нее на колени. Пальцы сами потянулись к мягким шелковистым локонам, я прикоснулся к ним нежно и аккуратно, как и всегда, словно боясь повредить эту деликатную хрупкость. Но девушка все равно почувствовала, и ее глаза открылись. Рита улыбнулась. А я в очередной раз понял, что для меня на целом свете нет ничего важнее, чем эта улыбка, нет ничего большего за нее. Все остальное можно было купить за деньги, которые у меня теперь всегда водились. За них я мог купить все, все кроме этой улыбки, она была даром судьбы, щедрым жестом этой очень светлой и доброй души, и это делало ее бесценной.