С директором приюта – добрым господином Хэпсоном – мэр также был вежлив, подчёркнуто учтив и с понимающей улыбкой на толстых губах. На все просьбы выделить чуть больше денег на содержание детей неизменно мэр отвечал:
– Господин директор, я глубоко сочувствую этим маленьким ангелочкам, но налоги платятся теперь не так исправно, и я не могу выделить Вам больше. С огромным прискорбием вынужден сообщить, мне даже придётся урезать ежемесячное пособие приюту…
И так каждый раз.
Напуганный тем, что каждая просьба ради детей приносит лишь обратный эффект, господин Хэпсон перестал ходить в мэрию, к радости главы города.
Дети справлялись сами, выращивая на заднем дворе приюта морковку, картошку и свёклу, однако земля, не отдохнувшая под плотным снежным одеялом, быстро истощалась, и плоды были до обиды мелкими, в отличие от затраченных на их выращивание сил.
-2-
В год, когда случилась вся эта история, Тимми опять чувствовал себя плохо. Намного хуже, чем в предыдущие годы. Тимми и его старшая сестра Рози были подкидышами: господин Хэпсон нашёл их на пороге приюта в конце осени. Рози была так худа, что осмотревший её врач не дал больше 10 месяцев. Рядом с ней в дырявой плетёной корзине, укрытый куском старого одеяла, лежал младенец и таращил свои тёмные глазёнки, покряхтывая. Записка на клочке бумаге, зажатом девочкой в кулачке, гласила: Тимм и Розамунда. Можно было только гадать, кто же подкинул малышей: тщетно врач возился со своими записями. Несмотря на то, что брат и сестра были младше Джека, их троица стала неразлучной.
Розамунду для краткости все называли Рози. Она росла очень милой и заботливой девочкой с прекрасными волосами цвета цыплячьих пёрышек. Мелкие кудряшки обрамляли её круглое личико и делали ещё более заметными большие серо-голубые глаза. С Тимми они были очень похожи, только глаза у него были тёмно-серые, всегда немного печальные. У него оказалось больное сердце, а зимой ему всегда становилось только хуже. Врач ничего не мог поделать и регулярно констатировал ухудшающееся состояние мальчика: недалёк тот час, когда сердце Тимми просто перестанет биться.
Все воспитанники приюта любили этого тихого и спокойного ребёнка, который много читал и любил затем красочно пересказывать узнанное. Ему не разрешалось бегать вместе с другими детьми, и даже его забота о грядках сводилась к выкапыванию нескольких ямок для семян в предварительно разрыхлённой земле.
День, который положил начало этой истории, отличался лишь внезапным визитом мэра города в приют за несколько дней до Нового года. Господин Олхейт держал под мышкой длинный свёрток цилиндрической формы и, тщательно скрывая раздражение, ждал, пока гостиная наполнится всеми 25 воспитанниками и самим господином Хэпсоном.
– Бездельники! – в очередной раз подумал мэр, поправляя шейный галстук с воткнутой в него булавкой, украшенной маленьким голубым камушком, чьи многочисленные грани отбрасывали вокруг себя радужные отблески даже при скудном свете свечей. – Надо бы ещё им урезать пособие. Глядишь, все и помрут, наконец.
Вслух же он бодро сказал совсем иное.
– Милые дети! Как я рад видеть вас всех в добром здравии и таком единстве! Это замечательно! Ведь главное в нашей жизни – это не деньги, – мимолётный взгляд на директора приюта заставил того вздрогнуть от плохого предчувствия, – это… А, впрочем, может быть вы сами мне скажете, что же важнее всего?
– Семья.
– Дом.
– Друзья.
Наперебой послышались воодушевлённые детские голоса.
Господин Олхейт снисходительно улыбался.
– Что ж, дети, а какой же по вашему мнению идеальный подарок на Новый год? – задал он вопрос, поражаясь глупости этих «бездельников», ведь никто из них не назвал «деньги» как самое важное в этой жизни.
И снова ответы разочаровали его, хотя, конечно, он никак не выказал этого.
– Книжки!
– Новое платье!
– Мячик!
– Еда для всех детей, – сказал Тимми, и все вдруг подумали, что это самый чудесный подарок.
– Еда, – нравоучительно поднял палец господин Олхейт, – не может являться ценностью, если человек наполнен духовно. Как я и подозревал, вы весьма далеки от высоких мыслей, и поэтому мой подарок будет всем вам очень полезен. Итак…
С этими словами мэр города с самым торжественным видом развязал тонкую верёвочку на свёртке и развернул лицом к детям яркий плакат. Те невольно охнули.
На прямоугольном бежевом листе бумаги была изображена семья возле нарядно украшенной ёлки. На переднем плане высокий статный мужчина в тёмно-коричневом пальто играл в снежки с сыном – смеющимся белобрысым мальчуганом. Чуть поодаль женщина в длинном красном пальто помогала завязывать шнурки на коньках девочке с двумя короткими косичками.