Оскорбленно удивился. Ну что ж, тем лучше. Рита больше ни о чем не спрашивала. Шампанское так шампанское. Шоколад так шоколад. Анекдоты так анекдоты.
Подходя к окну и отводя рукой штору, она мурлыкала песенку студенческой поры:
Когда-то она не понимала, о чем это. А туз-то козырной. Выиграешь, Рита! «Пробойные мы с тобой ребята, Юрка!» — думала она о муже с теплом товарищества.
…Ну, неприятно. Ну, где-то даже противно. Ничего, перетерпишь, переждешь какое-то время зажмурившись — глядь, уже все в прошедшем времени, то есть ищи ветра в поле — НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Не убудет же с тебя, Рита, не смылится; руки целы, ноги целы, голова на месте, никакого ущерба. НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Все забудешь. А отказывать — только больше труда и усилий. Больше устанешь.
На другой день она не звонила Прокопию несколько часов. Вернувшись в свой номер (оставался незапертым…), нашла его там. Сам не свой. «Ты где была?» Кажется, его даже знобило. Ч у я л. «В гостях… — беспечно. — Заболталась, не сердись». — «В каких еще гостях?» — «Да тутошний один. Все анекдоты рассказывает. Неистощимый такой чемодан анекдотов». Сразу поверил. Успокоения жаждал. «А у нас вчера была коллегия — до самой ночи. А после меня не выпустили — все поехали к Федулину и меня утянули. Не поехать было нельзя. Я ведь вчера был героем дня…» Скромно так. И поглядел, слушает ли, — хотелось рассказать подробнее. А может, хватит уж мне тебе угождать, а, Прокопий? — и задумалась, как бы ушла в себя.
— Ты слышишь?
— Да-да, рассказывай, мне интересно.
Про то, как он там встал в напряженный момент и при полной тишине геройски произнес… Ни с того ни с сего засмеялась.
— Ты что? — даже испугался. Будто плыл к ней уцепиться, как за буек, — а буек от него, от него…
— Ах, не обращай внимания, это мне анекдот вспомнился, из вчерашних… Пустяки. Весело было. Продолжай.
— Рита! У нас все в порядке? — испарина выступила.
— Все в порядке, все в порядке, продолжай.
— А анекдоты — небось и неприличные?
— Ой, не будь занудой! Лучше продолжай, как ты их всех там, а?
— Ты смеешься?
— Наоборот, горжусь тобой, что, не видишь? — и зевнула.
Отлично! На другой день снова нарушила уговор и позвонила после большого перерыва:
— Извини, заболталась опять. Мы тут сидим в ресторане, обедаем с моим вчерашним знакомцем. Забавный такой мужчина. Ухохатываюсь. Ну, что нового?
Через полчаса уже стоял на пороге обеденного зала, весь из себя бледно-зеленый. Оглянулась, а лицо все еще сохраняло то выражение, с каким обращалась к сотрапезнику: румянец, лукавство.
— О-о! — пропела. — Знакомьтесь! Это Прокопий Матвеевич, а это…
Прокопий не свел с нее упорного взгляда.
— Рита! Я прошу тебя наверх! — приказал.
Поколебалась, подчиниться ли. Не рабыня. Но ничего, это даже интересно. Повиновалась.
Едва за ними закрылась дверь, она напала первая:
— Только не надо мне предъявлять счетов! Я думаю, по счетам я расплатилась! А? Не так разве? Если ты мне хочешь сказать, что, как это, лишаешь меня всех прав состояния, — что ж. Как говорится, бросай — меня подберут!
— Я его убью. Я вас обоих убью… — прошелестел он.
Даже испугалась: сейчас хватит его тут кондрашка, чего доброго. Но тона не поменяла.
— Не надо красотищи. Вы уже не люди — вы портфели. А портфели друг друга не убивают.
И отошла к окну, впала в задумчивость, забыла о Прокопии. Видно было, он борется в себе: то ли прищучить ее тут, показать ей, что с ним шутки плохи, то ли… И, как штангист, не взяв решающего веса, уткнулся лицом в кулаки, сморщился, горько посетовал:
— Я-то думал… Я думал, у нас не сделка! Он думал!
— Я тоже думала, у нас не сделка! — быстро ответила Рита. — А ты меня просто купил!
— Не купил! — шептал, чтоб не заплакать. — Я дарил тебе!
— Ты хочешь, чтоб я была твоей рабыней. Ты ничего не хочешь сделать ДЛЯ МЕНЯ! Тебе надо только, чтобы я служила тебе! Как золотая рыбка, была бы у тебя на посылках!
— Рита! Это не так!
— Ну докажи!
— Как? — с надеждой.
— Ну, как… Обеспечь мне перспективу жизни. И не в качестве твоей наложницы, а всерьез! …Сам как начинал? — подсказала. Голос подвел, задрожал от нетерпения. — Через «Загранэнерго»…
Это его сразило. Отрезвило. Обозлило.
— Ага, — понял он. — Ты бросаешь меня, а напоследок хочешь еще и разжиться чем можно. Ты хочешь, чтобы я лестницу преуспеяния строил твоему мужу. Рита, а не кажется ли тебе все же, что это немного… слишком?