Опять этот Горыныч!.. Ну его. Сделаю сейчас Юрке карьеру — пусть тогда его друг Горыныч зубами полязгает, локти покусает. Еще пересмотрит свое отношение ко мне…
Рита возвращалась домой без малейшего угрызения совести. Победитель всегда прав. Она везла воз тряпок, и ее не заботило, как она объяснит мужу появление всех этих вещей. Придумать нетрудно. Ну, нашла на вокзале свернутую пачку облигаций на тысячу рублей (истратила она больше — Прокопиевой щедростью, — но ведь мужчины не имеют реального представления о ценах!). Для убедительности главное — детали. Как помчалась в сберкассу, подальше от этого места, чтобы продать эти облигации, пока еще не заявлено о потере.
— Что ж ты, сдала бы в милицию, объявление бы дала… — благодушно, неубедительно пожурит Юра.
— Иди ты в баню! — рассердится Рита. — На вокзале, тебе говорят! Наверняка человек был приезжий, и где его найдешь по стране? В газету «Правда» давать объявление? И если на то пошло, в ценные бумаги вкладывают только лишние деньги. Ну, а мне они не лишние оказались.
У-у женщины! Где угодно допустят они опрометчивость, только не там, где есть опасность выдать себя. Это мужчина — олух. Он поедет в командировку с интересной сослуживицей, возьмет с собой детектив, чтобы коротать вечера в чужом городе, вернется через неделю и прямо с поезда, который, кстати, всю ночь был в дороге (достаточно, чтобы выспаться), сразу ложится спать — да как! — проявляя трогательную заботу о жене: хотя уже восемь часов утра, он не будит ее, а тихонько удаляется в другую комнату на диван. Проснувшись, жена найдет его там не спящим, а читающим тот самый детектив, который он брал с собой. При появлении жены он сделает больной вид и пожалуется на бессонницу: всю ночь в дороге не спал, вот и теперь не может уснуть. А сам при этом свежеподстриженный… Наконец он все-таки отложит книгу и заснет, и жена, заглянув, увидит, что книга раскрыта все еще на пятой странице. Отоспавшись, он найдет жену расстроенной, субботу испорченной — и с великим облегчением поссорится, воспользовавшись для раздражения ближайшим поводом, — они, поводы, объективно присутствуют всегда, как бациллы всех болезней в окружающей среде, — но действовать начинают только в благоприятных условиях. Итак, муж получает себе отсрочку ссорой. Но через несколько дней, когда он уже привык к внезапному своему роману (роман продолжается и после командировки), наступает пора помириться с женой. Рассеивая ее подозрения, он по пять, раз на дню кстати и некстати вспоминает эту свою сослуживицу, чтобы получше дать понять, какая она безынтересная женщина. Он осудит ее за то и за это — и проявит в этом осуждении такое знание ее личной жизни, какое может иметь только интимно близкий человек. За обедом он не упустит сказать, что ТА совершенно не умеет готовить. (Идиот, он рад случаю лишний раз поговорить о ней — даже с женой, если больше не с кем). А другу, пришедшему в гости, похвастается, какой он пробивной и как в командировке ему удалось в гостинице добиться отдельного номера для сослуживицы. Друг при этом всполошенно глянет на жену дурака… Наконец однажды он примется рассказывать детям сцену, которую видел вчера возле цирка.