Вид из каминной на задний двор открывался угнетающий. Окна выходили на старый заросший пруд и покореженные засохшие ивы.
Этот уголок обустроила мама почти три десятка лет назад. Я помню, как в детстве любила кормить золотых рыбок в пруду, или бегать вокруг него наперегонки с Иосифом. Старый дворецкий всегда поддавался, а после мне, как победительнице, шел готовить призовой гоголь-моголь.
После смерти мамы отец запретил кому-либо подходить к пруду, даже садовникам. За год это место пришло в уныние – рыбки умерли, пруд зарос тиной, деревья засохли. Но даже после этого отец не позволил позаботиться о мамином детище.
- Слушай, прости, ладно?! Я не права и, наверное, просто завидую, так как понимаю, что мой удел – секс на одну ночь. Миша тебя любит. Ты… я уже говорила, что слишком хорошо тебя знаю, поэтому сомневаюсь, что ты совсем к нему ничего не испытываешь. Просто твоя любовь – она… такая. Ровная спокойная удобная. Не кипящая страстями, - в отражении окна, я заметила, как Зо повернулась в мою сторону, выглядывая из-за спинки дивана. – И с ребенком ты правильно решила. Могла бы наварить себе горечавки(3*)
и жить в свое удовольствие. Но ты пошла в репродуктивный центр, сдала анализы, отказалась от руты, которую принимала последние четыре года. Значит, этот ребенок был важен для тебя. Также как и Миша.
Я резко повернулась и посмотрела в упор на подругу. Жутко захотелось высказать Зо все, что я думала в этот момент о ее оправданиях, но в который раз я удержалась. Потому что так было правильно.
- Останешься на ужин?
- Ой, нет, - Зо возвела очи горе и скривила на лице гримасу отвращения, – не хочу встречаться с твоим отцом. Он меня ненавидит.
- Он сегодня задерживается.
Я не стала отрицать тот факт, что отец относился к моей подруге предвзято, недолюбливал ее, а в некоторых моментах и вовсе хамил в ответ. В Зо он видел все, что когда-то убило мать и отравляло жизнь мне; все, что он ненавидел так искренне и люто, что порой это ощущалось почти физически.
- Тогда, может кофе, чай?
Зо задумалась. Пожалуй, если б я знала ее чуть хуже, то решила, что подруга действительно выбирает, какой напиток заказать.
- Может, поможешь мне с другим делом? – наконец, решилась женщина. – Я хотела со всем разобраться сама, но сейчас подумала – а какого черта, когда у меня есть ты, а у тебя – Гоша!
- Что нужно?
- Ко мне сегодня под конец рабочего дня пришла женщина. Ну, та, которая рассуждала о вселенской несправедливости. У нее умер сын. Тринадцать лет. Женщина – учительница «столичной» школы, в целом – скромная, домашняя. Но смерть сына ее серьезно подкосила. Женщина пришла ко мне со свидетельством о смерти, в котором указана причина – естественная остановка сердца – и утверждала, что сына убил ее муж. Рассказала слезливую историю о том, что муж ее, тиран и деспот, не смог смириться с выбранной сыном профессией. Меня ей посоветовала жена коллеги ее мужа - якобы смогу точно определить причину смерти. Ну, я и предложила – раз она не верит заключению «столичного» судмедэксперта, то я помогу. За определенный гонорар. Женщина поначалу согласилась, а как только я озвучила сумму, как заголосила – и о вселенской несправедливости, и о моей бездушности, и о гуманизме, согласно которому я сама обязана чуть ли не умолять ее принять помощь. У нее случилась истерика. Пришлось осадить парой оплеух. Она успокоилась. А потом снова запричитала о том, как ей тяжело жилось с мужем-тираном, который контролировал каждую копеечку в семье, заставлял ее чеки собирать от покупок, а сейчас вообще ушел к другой женщине. А у нее, скромной учительницы, средств, чтобы оплатить мои услуги, нет.
- Она тебя разжалобила?! – иронично поинтересовалась я у закончившей свой рассказ подруги.
Помимо основной профессии, Зо не брезговала вести частную практику, применяя способности ведающей. Помогая людям, женщина рисковала своим здоровьем и зачастую нарушала несколько серьезных статей закона, поэтому ценник заламывала довольно внушительный. Даже с моим окладом начальника юридического отдела, позволить специфические услуги Зо, как ведающей, я могла только после трех-четырех месяцев каторжной работы.
- Вряд ли, - цинично отмахнулась женщина. – Но я заинтересовалась ее историей. Знаешь, что-то на уровне ощущений. Как с твоей интуицией.