- Сегодня был тяжелый день, - ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла я вслух, вдруг ощутив острое желание поделиться своими проблемами. Проживание под крышей нашего дома обременяло установленными когда-то отцом и матерью рамками и правилами приличия, среди которых излишняя откровенность, особенно в тяжелые минуты жизни, никогда не была в почете.
У нас всегда все должно было быть хорошо.
Я посмотрела на Иосифа в очередном чистом и идеально выглаженном фраке - мне иногда казалось, что весь гардероб мужчины составляли исключительно фраки и костюмы – и неопределенно пожала плечами. В глубине его глаз мелькнуло понимание и сочувствие. В отсутствии проницательности пожилого дворецкого никогда нельзя было упрекнуть, и сейчас он точно знал, о чем я подумала.
- Отец звонил?
- Звонил, просил не ждать его к ужину. Сказал, что задержится на работе.
- На работе… Как же… - я снова проявила чрезмерную для себя несдержанность, чем вызвала у стоящего напротив Иосифа порцию недоумения и подозрения.
Он знал, что обычно я неплохо справлялась с маской невозмутимой уверенности на лице и каждый раз, выслушивая отцовские отговорки о внеурочных рабочих часах, предпочитала лишь с понимание кивать и вежливо улыбаться. Моя нетипичная реакция явно обеспокоила пожилого мужчину. Но высказывать свои подозрения вслух Иосиф не спешил.
Он вообще не отличался разговорчивостью, что было весьма неплохо для должности дворецкого в целом и для нашего дома в частности. Иосиф принадлежал к той категории людей, которые предпочитали наблюдать события со стороны, делать выводы и мудро держать их при себе. При этом я точно знала, что пожилой мужчина обладал исключительным умом и памятью, великолепно разбирался в литературе, истории, языках и этикете. А еще прилежно хранил секреты семьи и с удивительной для, казалось бы, постороннего человека непереносимостью реагировал на многочисленные среди соседей сплетни вокруг нашего дома.
Из редких рассказов самого Иосифа, я знала, что он был последним потомком какого-то древнего рода – то ли дворян, то ли дворецких. Его гордая прямая осанка, безукоризненные манеры и чистая речь, совершенно не обремененная словами-паразитами, разрушали любые сомнения на эту тему, хотя я никогда не стремилась уличить пожилого мужчину во вранье.
Пожилой дворецкий подходил этому дому и вписывался в его интерьер куда лучше нас с отцом – законных, по бумагам, владельцев.
Иосиф устроился на работу к моему деду, отцу моего отца, когда слово дворецкий было не настолько расхожим и скорее оскорбительным. В том числе и по отношению к работодателю. Мужчина занял должность управляющего домом – из пары слов, как-то брошенных отцом о семье, в которой он родился, я поняла, что там действительно было чем управлять.
За годы верной службы дворецкий прикипел душой к Виктору – амбициозному мальчику с твердым резким, а иногда довольно категоричным характером, и когда тот решил уйти в свободное плаванье, последовал за ним. Я не знала точной причины того, почему отец, едва закончив институт, фактически сбежал от состоятельных родителей, отказался от известной фамилии – по официальной версии он пытался доказать собственному отцу, что чего-то стоит и без его авторитетного влияния, но была благодарна не бросившему его в тот нелегкий период Иосифу.
Пожилой мужчина относился к моему отцу как к сыну – опекал с должной заботой, порой наставлял и даже отчитывал. Мне казалось удивительным, что отец с его характером терпел это - принимал поддержку, похвалы и нотации, и ни разу не упрекнул Иосифа, не указал на его действительное место. Я предполагала, что причиной тому было то, что сам пожилой дворецкий никогда не стремился урвать кусок побольше и место поваккантнее в жизни нашей семьи. Хотя с его умом не мог ни понимать, что со временем – и это время наступило задолго до моего рождения – стал ее членом.
Иосиф поддержал моего отца и в тот момент, когда он встретил мою мать. К сожалению, подробностей этой встречи я тоже не знала. Отец совсем не любил говорить о прошлом. Так что я могла только догадываться, что обстоятельства их знакомства были не самыми радужными, так как буквально через месяц, в тайне расписавшись, молодая чета Циммер вынуждена была переехать в этот коттеджный городок. Иосиф перебрался вместе с ними.