Мы с Зо выросли вместе – играли в одной песочнице, позже ходили в один детский сад и школу. Частенько лучшая подруга оставалась у меня на ночь, которая при беспробудном пьянстве ее матери затягивалась на неделю или даже месяц. Отец, видя такую привязанность, относился к девочке снисходительно и даже помогал материально, хотя по прошествии лет, я начала предполагать, что на него в этом вопросе оказывал серьезное влияние Иосиф.
Еще с детства мы чувствовали сродство между нами.
Моя мама тоже умерла рано. Через неделю, если быть точной, после нашей первой встречи с Зо в песочнице. Врачи диагностировали остановку сердца по не выявленным причинам.
Отец замкнулся в себе, переживая горе в одиночестве, но с маской невозмутимости на лице. Стал проводить большое количество времени на работе, или дома в кабинете, будто забыл обо мне. Жизнь нашего дома превратилась в размеренное следование негласным правилам приличия, вежливости и этикета, придуманными когда-то мамой. Мы ужинали исключительно в столовой за большим столом, всегда выглядели так, будто собирались принимать гостей, не искренне улыбались друг другу, молчали или реже разговаривали на светские темы.
Я быстро осознала, что отца перестали интересовать мои детские искренние переживания, смех, улыбки. Он требовал от меня такой же невозмутимости и спокойствия, в которых предпочитал прибывать сам. И хотя это никогда не высказывалось вслух, одного взгляда с его стороны порой хватало для того, чтобы я вспоминала роль в этом доме и четко ей следовала. Он был примерным почтенным отцом, я – воспитанной вежливой дочерью, Иосиф – молчаливым дворецким, отражающим общий солидный статус семьи.
Моменты просветления наступали, когда в нашем доме гостила Зо. Правда и она быстро разобралась в этом сложном спектакле и вскоре приняла роль такой же воспитанной и вежливой подруги хозяйской дочери.
С пяти лет мы с Зо оказались сиротами при живых родителях. Это сроднило нас еще больше.
А потом в семь лет я рассказала е й свой секрет. А в ответ услышала, что такой же секрет был и у Зо.
Наши дороги разошлись после окончания школы. Зо выбрала медицину и уехала поступать в институт в соседний город. Я решила стать юристом и тоже сбежала из отчего дома, только в противоположном направлении. Мой выбор пал на «столицу» - местный областной центр в двух часах езды на машине отсюда.
Судьба свела нас снова четыре года назад, когда я, вернувшись домой, попала в аварию – врезалась в фонарный столб – и оказалась в больнице. Зо к тому времени тоже перебралась в родной город и устроилась на работу патологоанатомом. Месяцы моей реабилитации вернули в наши отношения прежнюю теплоту и взаимопонимание. Хотя выбор профессии подруги поначалу вызвал у меня недоумение, но спустя некоторое время, тщательно все обдумав и проанализировав, я поняла, что Зо она подходила идеально.
- Не имею привычки влезать в чужой спор, - спокойно ответила я, в упор, посмотрев на женщину. – Особенно, если считаю его пустой тратой времени.
- Вот видишь, - Гоша от радости разве что язык не показал оппонентке, - даже Оксана на моей стороне!
- Я не на чьей стороне, - осадила я мужчину, который уже давно считался членом нашей семьи.
- Кстати, а чего ты в перчатках? На улице похолодало?
- Не настолько, - успокоила я Гошу. – А перчатки – это личное.
Зо понятливо еле замено кивнула. Правда, за внешнем слоем этой понятливости я успела разглядеть недоумение и даже удивление.
- Кстати, - в тон Гоше, переспросила я, - а почему у нас дорожка перед домом не чищена?
- Сегодня было не до нее. Иосиф просил проверить пару ребят, которых он хотел нанять для весенней уборки. Да и потом, на календаре апрель. Есть шанс, что эта слякоть сама скоро растает.
- И превратиться в большую грязную лужу. Гоша, давай без отговорок. Просто почисть дорожку до возвращения отца… с работы. Прошу.
Мужчина улыбнулся, разгадав намек о сверхурочных трудовых часах, поднялся со своего места и беспрекословно отправился исполнять не совсем свои обязанности. Напоследок мужчина одарил Зо странным взглядом – обиженным с ноткой… ревности, кажется?
Я задумчиво посмотрела ему вслед.
Гоше было тридцать семь. Но о возрасте по его внешности судить было довольно трудно: у мужчины имелись милые детские ямочки на щеках и сеточка мимических морщин вокруг глаз, живой любопытный взгляд и нахальная улыбка. С успехом Гоше можно было дать как двадцать, так и сорок.