Я не ответила. В этом не было необходимости, так как Зо тут же сама все объяснила:
- Потому что это будет серьезная ступень в отношениях. Иной статус. Сейчас вы просто спите вместе – с комфортом проводите время. Но стоит тебе только рассказать отцу, как Миша превратится из коллеги-любовника в коллегу-парня. Или даже жениха, так как я уверена, что твой Михаил – мужчина старой закалки.
- Для женщины, отношения которой обычно длятся несколько часов, ты удивительно много знаешь о психологии этих отношений, - серьезно высказалась я, избегая прямого ответа на повисший в воздухе вопрос о том, почему я не тороплюсь официально представить Мишу семье.
- Я просто хорошо знаю тебя, Оксана, - отмахнулась Зо. – Ладно, опустим историю со знакомством с родителями. Как насчет того, чтобы рассказать Мишу правду о себе? Тем более, сейчас, когда ты снова надела перчатки?!- С этим еще сложнее, - я посмотрела на подругу в упор, пытаясь в ее чертах лица найти отражение настоящих эмоций, истинного отношения к моей ситуации. Однако ничего кроме искреннего недоумения в глубине глаз Зо не было. – Во-первых, перчатки я ношу только вторые сутки, никто еще не успел задаться вопросом. Во-вторых, я не уверена, что завтра или послезавтра не начну пить руту(1*) снова. В-третьих, я уже как-то пыталась поговорить с Мишей на эту тему, когда он заметил, что я лишний раз избегаю прикасаться к человеку, особенно незнакомому, внутренней стороной ладони, - видя непонимание на лице Зо, я пояснила, - привычка. И из того разговора ничего толкового так и не вышло. Я рассказала, что причина заключается в моей боязни чужих прикосновений, гаптофобии(2*),
и он потащил меня на прием к психологу. Знаешь, сколько мне потребовалось усилий, чтобы досидеть до конца сеанса под аккомпанемент предположений о том, что в детстве я подвергалась домашнему насилию и потому имею скрытую склонность к суициду.
Зо не выдержала и расхохоталась. Стопку листов она положила на журнальный столик перед собой и прижала руки к лицу. Новый взрыв гомерического хохота заставил меня недовольно поморщиться.
Встав со своего места, я подошла к деревянному резному, но потертому от времени комоду у окна и достала с верхней полки упаковку бумажных салфеток. После чего под продолжающийся хохот со стороны подруги вернулась обратно, села рядом с ней на диване и протянула салфетки, ожидая окончания ее веселья.
- Не представляю, к каким бы выводам пришел этот шарлатан, узнай он тебя лучше, - спустя несколько минут, отсмеявшись, заключила подруга. Воспользовавшись предложенными салфетками, она аккуратно, стараясь не испортить толстый слой грима, промокнула набежавшие на глаза слезы. – Уж, что-что, а на самоубийство ты никогда не будешь способна, Оксана. Характер не тот. Ты не мучаешься из-за проблем. Ты принимаешь их и либо решаешь, либо живешь с этим, тщательно хороня их внутри себя. Боже, да ты даже плакать не умеешь!
- Спасибо за лестную оценку, - я растянула губы в легкой улыбке, скорее по необходимости, чем из искреннего желания улыбнуться.
- Другой вопрос, чем ты думала, когда рассказывала Мише о гаптофобии?!
- И это приводит к закономерному, в-четвертых, я не могу рассказать ему правду. Как ты себе это представляешь, Зо? Знаешь, Миша, я – ведающая. Ведьма в просторечье. Я умею варить опасные зелья, или правильнее будет назвать их отварами; знаю большое количество страшных заклинаний, или обращений. А еще у меня есть личные способности – я вижу будущее. После такой исповеди он отправит меня в психушку.
- Да брось, - в который раз отмахнулась от моих доводов Зо. – Все не так страшно. Расскажи ему о своей матери, о том, что она тоже была ведающей. И об отце, о том, что он – человек, как и Миша. Конечно, в мире не принято налево и направо кричать о Силе, но мы – не секта, не орден и даже не какая-нибудь община с древним наветом хранить наше существование в тайне. Или хочешь, я что-нибудь ему покажу? Какое-нибудь простенькое обращение? Свечку зажгу или устрою джигу из мебели в комнате?!
- Это несерьезно.
Зо поправила выбившийся локон, привлекая мое внимание к своим пальцам и маникюру не первой свежести.
Плотный слой салатового лака откололся по краям и потрескался в центре, давая возможность разглядеть при ближайшем рассмотрении плачевное состояние ногтей. Они были неприятного желтого оттенка, слоились и крошились, будто пораженные серьезной болезнью.