Учеба мне у него нравилась, но и дела я не забывал. Гора папок с нераскрытыми преступлениями была на моем столе постоянно. Как только она уменьшалась, мне снова подкидывали дел. На мои заявления и высказывания, все корни и заявы отходили шефу, мол, не нравиться, иди к нему он тебе все объяснит. Он же в свою очередь мне так и говорил, моя затея, не пугай народ. Приходилось соглашаться и идти работать.
Так прошло еще два года. Жить спокойно мне не давали и теперь, настойчиво стучали в дверь, а я между прочим с двойного дежурства, и только два часа как спать лег. А в дверь все стучали и настаивали. Пришлось с руганью, накинуть футболку, дабы не пугать мать шрамами от когтей волкодлаков и идти открывать дверь.
Что касается шрамов, то мне пояснил мастер. Для нас их когти, как серебро, раны затягиваются, но шрамы остаются, но и наши когти тоже оставляют на шкурах волков шрамы, а если облизать перед этим пальцы, смазав ядом, эффект будет острее и заживать будет дольше и больнее.
- Марк! – а вот голос отца, долбившего ко мне в дверь, я никак не ожидал услышать. Поэтому для надежности накинул на себя морок. И открыл дверь. Растрепанный, сонный, в трусах и майке, позевая и желая его прибить и где-нибудь закопать, но нельзя.
- Пап, - сделал удивленный вид, - а я тебя только завтра ждал, - и полез обниматься для надежности. Отцу приятно, а мне не сложно.
- Ты чего дрыхнешь, за компом всю ночь сидел?
- Ага, только на работе. Два дня дежурил без сна. Бандитские разборки и горы ими оставленных трупов, вот тебе радость, сиди печатай отчеты и вноси в базы изменения, - отец виновато покашлял, но повинился. И отправил меня спать. Я с благодарностью закрыл дверь и лег обратно под одеяло. Сон мне не снился, но вот как только открыл глаза, понял, что я в порядке и могу еще пару дне не спать.
Натянул домашние штаны и вышел на кухню. Мама в ее любимом фартуке что-то готовила. Я налил кофе, взял пару бутербродов, как сказал наставник, иногда и упыри питаются, по желанию, закинул в рот и запил кофе. Мать ругалась, мол, сухомятка и надо поесть по хорошему, заверил, что как только она сготовит, съем все, что она мне скажет. Пусть я потом об этом пожалею, рвать меня будет отчаянно. Есть сготовленную еду я могу, но не много, пару бутербродов в неделю с меня не убудет, а вот полноценный ужин окажется в туалете.
- Это для гостя.
- Какого? – новость о госте меня насторожила, а мама не сказала, лишь то, что увижу, когда отец придет.
- Он обещал поговорить о твоем переводе в их отделение, - и поднесла палец к губам и шепотом добавила: - но я тебе этого не говорила, - а как по мне, так хорошо, что сказала, - папа очень обрадовался, когда его попросили набрать молодые и талантливые кадры.
- Мам? А ты? Как сама к этой новости отнеслась?
- Не очень. Я тебя хотя бы три дня в неделю полноценных вижу, а если ты уйдешь с папой работать, так и их видеть не буду, так что я против. Но отец сказал, что так надо, - и загрустила. Но у меня на фоне ясной головы от полученной порции сна появилась идея.
- Мам, у меня есть идея.
- Какая и что мне делать?
- Тебе делать ничего не нужно. Лишь сделать вид, что ты не в курсе.
- Это я могу, - о да. Мама может. Одна ее молчанка о том, что она в курсе кто я, чего стоит. Точнее, она думает, что я простой маг, но она и это от меня скрыла, - я позову Грома и он все разрулит. Работать с отцом я не горю желанием.
- Понятно почему, - я посмотрел на нее вопросительным взглядом и она пояснила: - я общалась с твоим шефом и он мне все рассказал. Да и я не дура.
- Ма? – вот тут у меня обуяло желание поговорить с шефом на предмет того, что он рассказал маме и какого хрена мне не сказал, - что ты знаешь?
- Все, - это катастрофа. Проглотив бутерброд посмотрел на родительницу с опаской. Какой реакции мне от нее ждать и знает ли отец вот в чем проблема. Мое недоумение заставило родительницу улыбнуться и все мне рассказать: - сын, скажи, как думаешь, откуда у тебя способности к магии?
- А? – я что-то с утра туго соображаю, или еще не проснулся, не нравится мне все это, - В каком смысле? – прям, что не деть, то откровенность.
- В прямом. По моей линии все в роду либо ведьмы либо колдуньи, - то есть все по маме у нас темные, а так и есть, раз мама говорит о колдунах и ведьмах, светлыми их не назовешь, - и на твой следующий вопрос скажу, отец не в курсе, - вот тут у меня отлегло от сердца. Раз не знает он, то и его начальство не в курсе, а это дополнительная радость в копилке моего спокойствия.
- А я? Почему я такой? И кто ты, ведьма или колдунья?
- Я – ведьма, а вот ты – нет. Но это не мешает тебе быть наследником моих способностей, ты унаследовал мои способности слегка в другом направлении. Ты ведь темный маг, я права?
- Да, Григорий меня темной боевке учил, но и другие стихийные заклинания я знаю, - он говорил, что любой темный маг должен ошарашить своего противника, кем бы он ни был, - да и мастер темному бою учил, наши собственные заклинания, - я говорил и мне становилось легче, до этого я и не понимал, какого это делиться с мамой самым сокровенным, а вот оно оказывается как приятно. Мама встала рядом со мной и обняв, шепнула:
- Тяжко тебе пришлось, - я понял куда она смотрит и понимал, что она видела все мои изменения. Она же тем временем, провела по самому страшному шраму на моем теле, на плече. Его я хотел закрыть татушкой, но увы, на моем теле они практически сразу заживали. Это напоминало мне о своей потерянной человеческой жизни, ведь там волк выдрал клок плоти вместе костью и именно из-за этой раны я чуть не умер. Точнее умер, но не до конца.
- Мам, а ты все их видишь? – многие из них скрыты под покровом, но видеть их могут, пусть и не все.
- Снимешь майку, тогда увижу, - и провела по каждому шраму не прикрытыми вытянутой от старости тканью, каждую белую полосу она пальчиками погладила, а от ее прикосновений по телу текла приятная энергия. Даже самые длинные шрамы от пяти когтей разом, тянувшиеся от локтя и заканчиваясь запястьем, успокоила и потрогала, наливая своей силой. Руки, на которых были полосы от пяти когтей, притянула к своим щекам, поцеловав ладонь, - эти шрамы все еще болят?
- Уже нет, - с ухмылкой сказал я, а это и правда уже не болело. Первые два года они ныли постоянно, а потом постепенно боль уходила. И теперь я ее совсем не чую. Мать еще раз меня обняла и поцеловала в макушку. По спине тут же прошелся холодок, и толпой по позвоночнику от шеи и до копчика, побежала стада мурашек. Я слегка дернул плечами, скинув это ощущение, но было приятно. Улыбка сама оказалась на губах, но мама, как только вошел отец, тут же испарилась. Привычка у нее такая. Но перед уходом шепнула:
- Пахнешь ты теперь как ночной воздух улиц, - а плохо это или хорошо, она так сказать и не успела. На кухню вошел отец. А с ним еще один инквизитор. У меня сердце забилось быстро, а комок в горле так и подкатывал. Пришлось проглотить. А все из-за гостя. Сам глава отдела светлых братьев в нашем городе. У меня нарастала паника. Пришлось ретироваться в туалет и взять телефон, чтобы позвонить шефу.