— Теперь дальше. Амулет был сделан мастером Етке Сиен по эскизам и заказу Ладая Тмания. Мастер на самом деле даже не знал, что он делает. Мальчишка принес ему материалы, рисунок и указал дату, к которой амулет должен быть готов. Мастер считал это украшением, которое подарят кому-то на день рождения. Где Ладай отыскал этот рисунок и откуда узнал, что это вообще такое, выяснить не удалось. Куда делось его тело, выяснить не удалось, но то, что с такой кровопотерей не живут, признали все, кому не посчастливилось побывать на той поляне. Личность неизвестного выяснить не удалось. С кем Ладай общался достаточно тесно и кому доверял настолько, чтобы попросить забрать с поляны его тело, выяснить не удалось. Какая нелегкая понесла проклятого собирателя на Седой Великан, выяснить не удалось, но есть подозрение, что ему было нужно место с пересекающимися водными жилами. Вернуться на места предыдущих обрядов он не мог, его там ждали, а кто-то заботливый каким-то образом подбросил ему сведения про подходящее место рядом с нашим городом. Вот так вот. Оказывается, почти бессмертных, истинно сильных убить не так и сложно. Главное способ подобрать и быть готовым ко всему.
Лииран хмыкнул. Нет, Коян сформулировал не совсем верно. Вовсе не ко всему нужно было быть готовым. Готовиться нужно было к смерти.
А еще, на проклятой горе в то же время был Хият, который три часа собирал вонючий букет на крошечном уступе с противоположной той поляне стороны горы. И у него было большое пятно на штанах, которое он к моменту явления временного портала почти полностью отстирал в холоднющем ручье, старательно делая вид, что пытается взбодриться, стоя коленями в воде.
Хият. Признанный идиот. Который терпеть не мог Ладая. Невероятно. Никто ведь на самом деле не поверит. Лииран сам с трудом верил, хотя сумел унюхать запах гари до того, как узнал о сгоревшей поляне.
А стоит ли кому-то об этом говорить? Хотя бы до того момента, как выяснится что-то более убедительное, чем пятно на штанах, которые Хият наверняка уже сжег или потерял с концами?
Лииран огляделся и решил, что не стоит. Проблем будет куча. А добиваться чего-то от Хията? А смысл? Ну потащат его в Зал Истины, ну допросят. Под камнем не позволяющем солгать. И даже если выяснится, что он был на той поляне, что от этого изменится? Подозрительных голубей начнут отстреливать? Или запретят ему подходить к воде, которая вполне могла рассказать, что на гору явился неприятный ему человек?
Ничего не изменится. Только проблем добавится. Так что Лииран решил свои догадки держать при себе. Зачем из-за мертвого портить жизнь живым?
Эсир Тмания сидел бледный до синевы. Сохранил достоинство дома, называется. Он ведь даже не попытался найти оправдание для собственного сына, как на его месте сделал бы любой другой отец. Лииран мог бы предложить с десяток вполне сносных оправданий. А папаша Ладая попросту вычеркнул его из рода, словно мусор выбросил. Теперь ему придется искать оправдания для себя. Ведь предал доверие и веру, о которых Эсир Тмания столь пафосно говорил при отречении, совсем не Ладай.
Бывшая жена Эсира — Молина, смотрела на грозного главу рода с такой ненавистью, что Лииран, наверное, бы уже в окно выпрыгнул. А Ладай ведь ей даже не сын, просто ребенок, которого она растила с пяти лет. Мама Ладая погибла почти тогда же, когда и последний хранящий города. Из-за несчастного случая.
Лииран, стараясь сохранять спокойствие, досидел до того момента, когда бывшая жена и нынешняя начальница перестали дружно орать на Эсира Тманию. Терпеливо выслушал выводы Кояна. Каким-то образом удержался от того, чтобы здесь и сейчас рассказать о запахе гари, пятне на колене и желтой глине, за которой ходил в село Хият. Потом невозмутимо пропустил мимо ушей наставления и требования главы совета. И только после этого, не разбирая дороги, помчался на поиски своей группы. Потому что, даже если решил, что оно никого не касается, самому следовало убедиться хотя бы в чем-то. Или попытаться убедиться.
Искал он долго, с полчаса, наверное. К тому времени, как нашел, кто-то уже успел рассказать им последние новости. Марика сидела и на одной ноте заунывно повторяла, что так не бывает на самом деле, что это сценарий к театральной трагедии. И спрашивала саму себя, что она теперь скажет маме? Причем ее мама к Ладаю никто спросить не рискнул.