— Один свисток — времена обедов!
— Два свистка — человек на море!!
— Три свистка — прыгай корабль!!!
Накинув поверх пижамы пальто и сунув ноги в египетские сандалии, я отворила дверь каюты. В узком белом коридоре царила тишина, нарушаемая лишь привычными монотонными звуками, доносившимися из машинного отделения, да еле уловимым рокотом волн, которые, разбиваясь о борт судна, исчезали в сплошной массе темной воды.
Я вышла на корму. Какое волшебное спокойствие окружало меня! Мы как бы скользили в теплой пустоте. Позади, где-то далеко над Египтом, появилась медвяная луна. Она только что взошла, но была настолько яркой, что небо посветлело и стало ясно видно все, вплоть до самого горизонта.
Это происходило в марте мирных тридцатых годов. Я возвращалась в Лондон, проработав всю зиму в Египте, не зная еще, что никогда не вернусь обратно. Я занимала должность секретаря экспедиции Общества по исследованию Египта, производившего раскопки в Тель-Амарне — городе Эхнатона. Мне полагался трехнедельный отпуск, и я намеревалась провести часть его в Греции: вновь побродить в хорошем обществе друзей по горам и долинам! Право же, жизнь прекрасна!
Спустя два дня в Афины из Египта прибыли еще трое участников нашей Тель-Амарнской экспедиции: Джон Пендлбери, руководитель раскопок, он же по совместительству куратор древностей в Кноссе, его жена Хилда и один из архитекторов раскопок — Хилэри. В наши планы входило обойти часть Арголиды в Пелопоннесе, где мы с Хилэри еще ни разу не бывали.
— В Микены, конечно, — сказал Джон, — оттуда на юг — побываем в Тиринфе, заглянем в Навплию. Затем двинемся на восток, в Эпидавр, и, может быть, дойдем по восточному побережью до Нового Эпидавра. Обратно мы вернемся в Коринф через горы, что тянутся к северу от Эпидавра, я там никогда еще не бывал. Сегодня вечером я телеграфирую в гостиницу. — По его расчетам путешествие должно было продлиться дней восемь.
На следующий день мы сделали все необходимые для путешествия покупки, состоявшие, кажется, в основном из шоколада, фотопленки и инсектицидов. Днем Джон и Хилда отправились поработать в Британский институт, мы же с Хилэри разглядывали в музее сокровища, найденные Шлиманом в Микенах в 1876 году. Здесь были золотые диадемы и нагрудники, изящные украшения, выгравированные изображения животных и главное, конечно, золотая маска, которую Шлиман с трепетом снял с лица покойника в раскопанной шахтовой гробнице, искренне убежденный в том, что перед ним останки Агамемнона.
На следующий день мы выехали поездом в Пелопоннес; наш путь лежал сначала по горной местности к западу от Афин до Элевсина, а затем вдоль морского побережья в районе Мегары. Здесь берег постепенно поднимается и появляются скалистые вершины. Наш маленький поезд медленно полз, набирая высоту, и вскоре рыбачьи баркасы на фоне искрящейся водной глади оказались далеко под нами. Порой мы проезжали так близко от края пропасти, что, глядя в окно, я старалась не думать об обвалах и землетрясениях. Зато море было необычайно красиво, и я не могла оторвать глаз от него. Преодолев страх, я посмотрела на юг: там, за морем, на северном берегу Пелопоннеса сплошной темной глыбой вставали горные вершины. А позади, у самого берега Аттики, виднелся Саламин, золотисто-зеленый в лучах послеполуденного солнца. С этой высоты можно было различить вдали голубую заводь, где когда-то нашел свою погибель мощный персидский флот, а еще дальше за ней — крохотный островок Пситаллею, где покоится прах многих персов: в разгаре битвы доведенные до отчаяния люди с тонущих кораблей пытались спастись на берегу, а здесь их встречали градом камней окрыленные победой их преследователи — греки. Тех же, что выбрались на берег и еле брели, убивали на месте.
Теперь поезд шел по перешейку к Коринфу, повернул к югу по мосту, возвышавшемуся над западной оконечностью канала. Аттика и Афинский залив скрылись за выступом скалы; и вот мы в Пелопоннесе: справа, в лучах заходящего солнца, открывался вид на Коринфский залив. Обогнув залив, поезд устремился еще дальше на юг, в горы. По обе стороны пути высились темные скалы, а внизу виднелись небольшие долины, в которые вели узкие горные тропки. Местность казалась безлюдной. Лишь изредка внизу, под нами, промелькнет стадо и пастух, опирающийся на палку, да собака пастуха с громким лаем примется догонять поезд, пытаясь отогнать пыхтящего дракона, который явился, чтобы сожрать ее подопечных.