— У них имеются на это все основания, — сказал Джон. — Но водители в этой местности — мастера своего дела. Можете не волноваться, пока не заметите, что я дрожу.
От его слов мне не стало легче. Кажется, — почти всю дорогу машина мчалась вниз с горы с головокружительной скоростью, делая крутые повороты у самого края пропасти и перескакивая через осыпи, то тут, то там преграждавшие нам путь.
Как-то вдруг опять появилось море. С большой высоты нам было видно, как оно омывает Коринфский перешеек с обеих сторон. Где-то вдали на северо-востоке, над Афинами возвышались горы Гиметт; на северо-западе же, за бирюзовыми с белыми гребнями волнами Коринфского залива, на фоне ярко-голубого неба сверкали снежные вершины Парнаса.
Мы описали полный круг и вернулись к исходной точке нашего путешествия, а спустя несколько часов простились с Орестом на маленьком перроне в Коринфе. Нам повезло — буквально в последнюю минуту мы успели сесть в единственный поезд, отправлявшийся в тот день в обратный рейс вокруг побережья в Афины, и вовремя заняли свои места на пароходе.
— В будущем году Крит, — крикнул нам вслед стоявший на причале Пирея Джон, когда судно медленно выходило из гавани.
В будущем году Крит! Так, значит, не все еще кончено, я вернусь в этот волшебный край горячего солнца и снежных вершин, край моря, красной земли и напоенного ароматом меда воздуха! Мне еще предстоит бродить по его долинам и взбираться на его горы. Эта надежда служила нам утешением всю дорогу на север, она согревала нас, когда Хилэри и я высадились на берег в Венеции: вся засыпанная снегом, она была непривычно черно-белой. Дрожа от холода, мы кутались в пальто; маленькая моторная лодка доставила нас с корабля на пристань; она плыла, пыхтя, по гладкой темной воде, мимо безмолвных стен, запертых дверей и решеток, под опустевшими мостами в фантастическом серебристо-белом наряде из только что выпавшего снега; четкие контуры мостов вырисовывались как на гравюре. Сухой блеск египетского солнца, сияние греческой весны — каким далеким казалось все это теперь! Мы ехали все дальше на север.
В Лондоне было сыро и холодно. Но не только погодой объяснялось мое плохое настроение. В эти первые дни, когда дул пыльный ветер или шел грязный дождь, а уличная толпа была так безлика и все куда-то спешили, на Оксфорд-стрит появились тележки с первыми весенними цветами: букеты желтых мимоз, маленькие тугие букетики нежных анемонов и веселые груды тюльпанов. Я не могла без боли в сердце глядеть на анемоны: в памяти вставали зеленые луга возле оливковых рощ, где какой-то греческий бог рассыпал мириады драгоценных камней и так оставил их в траве. Нет, дело было не только в погоде: как-то в «Таймсе» появилась короткая заметка о сильном землетрясении в Греции, в результате чего полностью разрушено маленькое селение Софико на северо-востоке Пелопоннеса. К тому же меня огорчили новости, которые я узнала, выйдя на работу. Усиленно поговаривали о необходимости строжайшей экономии средств и сокращения расходов, по меньшей мере в течение ближайших нескольких лет. Раскопки в Тель-Амарне почти наверняка будут прекращены; в этом случае лондонская контора вряд ли станет держать двух секретарей.
До чего же глупо было с моей стороны вообразить, что эта чудесная жизнь может продолжаться до бесконечности. Лондон — Египет — Греция; Лондон — Египет — Крит; Лондон — Египет — куда еще? Нет, с этим покончено; мне не мешает поискать обычную секретарскую работу, и, если мои занятия в промежутках между двумя ежедневными поездками в метро в часы пик не будут слишком нудными, следует считать, что мне повезло. А почему бы и нет? Что дает мне право претендовать на нечто большее, чем обычная работа секретаря? Вероятно, я слишком избалована необыкновенной удачей и ослеплена лучами солнца. В будущем году Крит? Как бы не так! С этим покончено навсегда.
Глава вторая
Промелькнули последние недели моей работы в лондонской конторе. Запыленные листья платанов на Тэвисток-сквэр поникли от летней жары; они уже начали приобретать свой осенний коричневый цвет. А я все еще продолжала нехотя читать объявления под рубрикой «требуются секретари». Нужны были секретари, тактичные, веселого нрава, секретари-бухгалтеры, секретари, умеющие водить машину, чесать собаку, править корректуру на гэльском языке или выводить на прогулку членов семьи, страдающих различными маниями.