Лицо Мерри, с радостной ухмылкой, тотчас снова появилось в отверстии в обрамлении взъерошенных волос.
Наша Анна тщетно пыталась понять, что за предмет наделал при падении столько шума. Мерри Боунс, удобно устроившись в печной дыре и высунув обе руки, как картонный черт из табакерки, заметил, что она была озадачена.
— Теперь вы понимаете, какая это тяжелая штука, моя милая, — сказал он. — Во-первых, железо…
— Так это гроб!
— Что же еще? И во-вторых, он совсем не пустой.
— Что там внутри, Бога ради?!
— То, что обычно кладут в гроб, мисс.
— Тело?
— Совершенно верно, мисс Анна.
— Чье тело?
— Тело его милости, черт возьми!
— Тело Эдварда Бартона!
— Совершенно верно!
Она издала душераздирающий крик.
— Musha! — отозвался Мерри Боунс. — Черт побери, что у вас стряслось, мисс?
Наша Анна ничего не слышала, оглушенная собственными рыданиями. Тогда Мерри Боунс воскликнул:
— Я проделал хорошую работу этой ночью, накажи меня Бог! Лучше послушайте, моя драгоценная! Если в этом железном ящике лежит тело, а оно там лежит, это точно — иначе пусть меня прокоптят, как сельдь, и сунут в гнилые зубы всех этих несчастных голландцев — так вот, говорю я, если там лежит тело, то там же и душа, хорошая душа, хотя и английская…
Сперва Она слушала рассеянно, но с последними словами ее рыдания резко оборвались.
— Объяснись, Мерри Боунс! — властно приказала Она. — Ты хочешь сказать, что мистер Бартон еще жив?
— Да, мисс, я это и имел в виду.
— Почему же он не шевелится?
— Он спит.
— Спит! — вскричала Анна. — Да как он может спать после того, как гроб упал на пол?
— О! я думаю, он спит, мисс, и даже в этом уверен.
— Значит, он одурманен!
Мерри неопределенно пожал плечами и ответил:
— Не знаю, чем он там одурманен, только знаю, что его милость угостили шпинатом с маковым отваром.
Быть может, вы не одобрите поведения нашей Анны, однако она велела Мерри Боунсу отойти от дыры и, набросив на плечи накидку, подошла к железному гробу, который был снабжен замком с ключом, совсем как обычный сундук. Затем Она отперла замок и откинула крышку.
Увидев внутри своего кузена-мичмана, улыбающегося и розового, как младенец Иисус, наша Анна нашла его красивым, как никогда.
Она глядела на него с нежным чувством, а тем временем Мерри Боунс снова приблизился к отверстию и сказал:
— Он такой милый, настоящий красавчик, не правда ли, мисс? А пока вы развлекаетесь, разглядывая его, выслушайте меня хорошенько, потому что времени у нас мало и вы должны знать, как тут все случилось.
Мы собирались увезти мисс Корнелию в Англию, к вашей семье, но господин Гоэци, этот паук, уже сплел свою паутину. Я угодил в нее, врать не стану, а эти бедные овечки, что они могли поделать, когда меня не было рядом? Мисс Корни в лучшем виде упаковали и увезли ко всем чертям, а его милости досталось полдюжины ударов ножом между ребер. Короче говоря, меня держали в плену, но я скрутил своего охранника и сбежал. Вчера вечером я добрался сюда, в трактир «Пиво и Братство», умирая от голода и холода и несчастный с ног до головы. Хотел войти в зал внизу, ничего не подозревая, но решил сперва глянуть в замочную скважину. Я увидел, как лысая женщина бросала в горшок маковые головки, а трактирщик в это время протирал шпинат, и эта парочка переругивалась с мальцом, который все кричал: «Зачем вы хотите усыпить мертвеца?»
Сами понимаете, стоило мне узнать, что было на уме у этих людей, мне расхотелось входить в их осиное гнездо. Я обошел дом в поисках задней двери, не нашел ее и забрался по плющу на крышу, а там спустился по каминной трубе. Дымоход, к частью, вел в ту самую комнату, где я сейчас нахожусь. В ней было пусто и темно, но из соседней комнаты — то есть из вашей — слышались голоса. Я заметил освещенную дыру, просунул голову и увидел троих человек, а правильней будет сказать, одного джентльмена и две половинки негодяя. Его милость, скорее всего, уже поел шпината с маковым отваром, потому что он спал. Выглядел он неплохо, если учесть, что он получил штук пять ножевых ран. С ним были два господина Гоэци: настоящий и двойник. Настоящий был занят внутренней обивкой железного гроба, а двойник сверлил дырочки в стенках.
— Забавное занятие для доктора Тюбингенского университета!
— Не такое уж глупое, мальчик мой, — ответил настоящий Гоэци. — К тому же, раз я стал драпировщиком, тебе самое время превратиться в слесаря.