– Вам, наверное, неприятно будет знать, – продолжил Олег, – но эти твари обчистили почти все трупы за десять минут. Деньги, личное оружие, с кого-то даже берцы умудрились снять. Также увезли почти десяток дорожных сумок с личными вещами. Звери, а не люди, но отдать должное – они очень быстро управились. Когда наши приехали, там уже никого не было. Я слышал, кто-то из ваших выжил?
– Двенадцать, но все в тяжёлом. Многие останутся инвалидами, а ведь парни все молодые… Какое у них теперь тут будущее?
В палату вошла медсестра с подносом, поставила на столик у кровати две чашечки тёмного крепкого чая и бутылку коньяка с двумя рюмками.
– Вы же помните, сколько? – с надеждой в голосе спросила она.
– Ничего не говори мне, я прекрасно знаю свою меру. – он кивнул медсестре в сторону двери. Медсестра поспешно вышла, а Олег, приподнявшись на локтях, подтянулся на матрасе, приподнялся и облокотился на спинку кровати.
– Сергей Владимирович, не нальёте? Я сегодня как без рук. – Капитан налил обе стопки до краёв и протянул одну Олегу. – За тех, кого сегодня нет с нами. Не чокаясь.
– Не чокаясь, – повторил капитан и опрокинул всю жидкость в рот. – Страшно теперь пить. Как вспомню, чем последний раз кончился… Ладно, не буду о плохом. Сколько врачи сказали отлёживаться? Я уже сегодня выписываюсь. Должны дооформить пару документов, и через час-другой свободен.
– Мне ещё две недели. Сам бы ушёл, дел на службе целая куча, но мне даже ногу не согнуть, не готов. Как вам медсестричка? Хороша, видали, какая задница? Эх, хороша, прямо тут бы её!
– У тебя нет семьи?
– Отец в городе работает, мать на пенсии. А так – да, я живу один, так и не женился. Перебиваюсь молоденькими медсёстрами и дочками генералов. Да и не выйдет из меня семейного человека, работа тяжёлая, дома не бываю. Нет, мне точно не до семьи.
– Зря ты так, исполнится тебе пятьдесят, здоровье упадёт, а ухаживать некому.
– С такой работой не доживу. Бандитов столько посадил, наверно, половина Крестов на меня зуб имеет. Знаете, сколько за мою голову платят?
– На кой чёрт ты им нужен… Давай ещё по одной, и я пойду, я тут и так лишние сутки просидел.
– К Кулакову?
– Нет, сначала домой загляну, хочу семью увидеть, а потом уже к Кулакову.
Через полчаса капитан уже переоделся в бежевый плащ, строгие брюки и коричневую кепи, как у советского таксиста. Он неспешно пошёл по Суворовскому, свернул на Кирочную. Где-то над головой светило невидимое солнце – сегодня оно пряталось за тучами и пеплом. Город сильно поменялся. Справа виднелся Таврический сад. Прямо на заборе, перекрывая друг друга, висели разные плакаты. Реклама борделя и казино на Апрашке была самой большой и яркой. С левой стороны стояли посеревшие от грязи дома. В некоторых окна были забиты деревянными досками, остальные стёкла были такими серыми, словно их не мыли несколько лет. Так оно и было: после катастрофы люди стали забывать, что такое чистота и уют. Они сидели в своих тёмных съёмных комнатах, как в норах, и не хотели лишний раз показываться на улице, с ненавистью ходили на нелюбимую работу, молча проклиная начальство и власть. Но другой не было, как и другого выхода. Либо разгребай дерьмо, либо умри от голода.
Чуть дальше на заборе висели плакаты поменьше. Капитан подошёл поближе и увидел портреты четырёх мужчин. Ещё в больнице капитан почувствовал ажиотаж приближающихся выборов губернатора. Не только медсёстры, но и обычно аполитичные солдаты спорили и рассуждали о том, кто же выиграет в этом году. Капитан узнал в одном из них своего старого товарища Кулакова. Помимо него, в выборах будут участвовать бизнесмен-самовыдвиженец, владеющий самой крупной древодобывающей компанией в городе и области, действующий губернатор и главарь Апрашкинской мафии.
Плакаты только-только появились, и все согласованные агитации, митинги и шествия должны были начаться со дня на день. Умы людей были забиты только этими новостями, часть домов уже была разукрашена уличными художниками в портреты и символику кандидатов.
Капитан, подходя к станции метро «Чернышевская», ещё издалека заметил одинокий патруль: два человека явно направлялись к нему. Он огляделся. Некогда живая улица, пестревшая магазинами и ресторанами, сейчас была серой и безлюдной. В заброшенных киосках шевелились бомжи, а сам вход метро был закрыт металлическими листами, кроме одной-единственной двери. Капитан двинулся туда, но его уже издалека окликнул патрульный, и ему пришлось остановиться и подождать их.
– Ваши документы, пожалуйста, – не успев подойти, гаркнул высокий патрульный с кривым носом. Капитан молча достал из внутреннего кармана свой паспорт и протянул патрульному.