Девочка начала осторожно спускаться. Темнота надёжно скрывала её от тех, кто был на площади. Слабая надежда найти здесь брата – он ведь тоже мог услышать звон колокольчиков и пойти на него – не покидала её. И этот звон. Отчего так щемит от него сердце?
Фатима пробралась в одну пещеру, потом в другую, третью. Но они были пустыми, холодными с мёртвыми кострищами. Девочка догадалась, что звон раздаётся из тех пещер, вход в которые заложен камнями. В них тоже было темно, но чувствовалось присутствие людей. Иногда сквозь отверстия доносился детский плач и тихий шёпот. Фатима ничего не понимала. Кому нужно было упрятать этих людей и зачем? Не те ли люди в пёстрых одеждах совершили это злое дело?
Фатима была очень чуткой девочкой. Она жалела всех: и собаку, попавшую под тяжёлые ноги верблюда; и козу, которую задушил шакал. Это ещё в те времена, когда в селении воды было вдоволь, и их большое стадо едва помещалось под навесом самой большой палатки. А тем более людей…
Фатима подкралась к самой отдалённой пещере, прижалась губами к отверстию в камнях и шёпотом стала звать людей. Ей никто не ответил, но звон колокольчиков прекратился. Тотчас же стражник, расхаживающий по верхним ступеням амфитеатра, крикнул что-то непонятное, и снова послышался звон. А затем девочка услышала ответный шёпот, но не смогла ничего разобрать. Она нашла острый камень и попыталась вытащить выпуклый валун из завала. Он долго не поддавался, но, наконец-то, она извлекла его и бесшумно положила у ног. В отверстии появилось бледное бородатое лицо. Старик ничуть не удивился, увидав незнакомую девочку и выслушав его рассказ. Возможно он слишком много пережил в жизни и отвык удивляться. А может быть невнимательно слушал её, занятый своими нелёгкими мыслями. Он даже облегчённо вздохнул, когда она закончила рассказ, и тут же быстро заговорил о своей беде. Старик сказал, что он старейшина этого города, где его народ живёт с незапамятных времён. Здесь жили его дед, отец деда, и отец отца деда. Люди высекли в скалах площади, дворцы и жилища. Почти закончили амфитеатр, где собирались ставить представления. Они работали, не покладая рук. Развели плантации винограда, научились выращивать оливы и зерно, из которого теперь пекут такие вкусные лепёшки, делать красивую посуду и ткать ткани. Они провели водопровод, и благодаря Аллаху, их бассейны всегда полны воды. Люди трудились с радостью и отдыхали с чистой душой. Отцы любили жён и детей, а дети – родителей. Они почитали стариков и заботились о больных и немощных. И вот пришли чужеземцы. Они захватили стада, запасы пищи, дворцы и жилища. Убили много мужчин, женщин и детей, а остальных хотят превратить в рабов.
Фатима напряжённо слушала, с трудом улавливая тихий шёпот: непрерывный звон колокольчиков отвлекал её. Старик заметил это и рассказал, что к запястьям и щиколоткам каждого узника привязаны колокольчики на случай побега и чтобы несчастные не знали покоя, мучители заставляют греметь ими днём, и ночью. И если звон в пещере надолго замолкает, они бьют, не разбирая и старых, и малых кожаными плетьми, к концам которых привязаны острые камни.
–Скажите, за что они бросили того человека в колодец? – спросила Фатима.
Старик помолчал. Глаза его в уголках у переносицы заблестели.
– Каждый вечер, как зайдёт солнце, они приносят жертву колодцу, который у нас служил всего лишь хранилищем чистой воды. Чтобы устрашить ли людей, задобрить ли своё божество? – сказал он. – Они ищут разгадку тайны наших источников. Но они никогда не узнают её. Мой народ умирает, не проронив ни слова, даже не взглянув на презренного врага.
– Он так кричал, – не поняла девочка.
–Сегодня они бросили своего. Он заснул на посту, и мальчик чужого племени проник в город.
Сердце Фатимы сжалось недобрым предчувствием. Она стала выспрашивать подробности, но старик больше ничего не знал. Он только слышал всё, но не видел. Пообещав скоро вернуться, девочка на всякий случай осторожно заложила отверстие и начала обследовать пещеры в надежде найти брата. Быть может, его тоже посадили в каменную нору, привязав к рукам и ногам колокольчики. Фатима уверенно двигалась в темноте, будто всю жизнь провела здесь. Она цепко хваталась за чёрные камни и босыми ногами нащупывала ступеньки, а голова была занята только что услышанным. Старик ждал помощи: но он ничего не сказал, ни о чём не попросил, видя, что её слабых сил не хватило бы разобрать каменный завал. И она не проронила ни слова, понимая это. Да и тревожные мысли о брате, одна ужаснее другой, мешали сосредоточиться. Если бы Азиз был здесь! Разве не освободил бы он этих полуголодных узников? Он бы смог! Он сильный, брат её. Ему уже немало лет. Четырнадцать колец надето на его запястье. Он почти мужчина. Вот бы только найти его.