Азизу снился сон. Сидит он под плетёным из пальмовых веток навесом. Вокруг утомлённые жарой, скучились бараны, уткнувшие друг в друга головы. Козы тоже улеглись в тени, но отдыхают лёжа на бочках, в отдельности. Со всех сторон, куда ни кинь взгляд, – белая, слепящая, плоская, как лепёшка пустыня. Вдруг далеко у самого неба появляется чёрная точка. Она быстро растёт, увеличивается, и вот уже к навесу приближается мать Азиза. У неё такие же впалые щёки и маленькие руки, как тогда, перед самой смертью, но глаза весёлые. А из улыбчивого рта вырывается стон: – Пить, пить. Азиз вскакивает и хватает наполненный кувшин. Вода льётся нескончаемым потоком, но ни одна капля не попадает в рот матери. Она вытягивает губы, хватает воду руками, крутит головой, но струя изворачивается, падает к ногам и уходит в песок…
– Пить, пить, – Азиз проснулся, испугавшись собственного голоса. Его бил озноб. Во рту сухо и горько. Колокольчик, подвешенный на сквозняке между двумя отверстиями, тихо брякал. Азиз тихо подкрался к выходу и прильнул к щели в камнях. Всё тело ломило. За что его избили и спрятали здесь? Что он сделал? Попросил воды. Ведь не взял, а только попросил! Он бы не стал брать против их воли: не подобает человеку хозяйничать в чужом доме. Но разве не должны были они поделиться, предложить ему утолить жажду сами?! Это так ясно, как то, что палатка не может вырасти из земли сама, словно финиковая пальма. Её возводят человеческие руки.
Стражник, обхватив голову, сидел на прежнем месте и жалобно тянул заунывную песню. Азиз зажал в кулаке колокольчик, но стражник не обратил на это внимания. Плечи его задрожали, и песня незаметно перешла в плач. Мальчик не сразу понял это, пока мужчина не поднял голову. Он невидящими глазами уставился в темноту, узкие струйки потекли по его смуглому лицу. Он часто всхлипывал и стряхивал их тыльной стороной огромной ладони. Азиз впервые видел плачущего мужчину.
Жалость шевельнулась в груди у мальчика. Конечно, это его страх. Но не он его схватил, не он бил. Если так плачет взрослый мужчина, значит у него большое горе. Ещё недавно сам Азиз, спрятавшись за палатку, чтобы никто не увидел, беззвучно рыдал, в последний раз оглядев запрокинутое лицо своей матери.
«Человек, узнавший горе, может понять беду другого», – подумал Азиз и позвал стражника. Ему захотелось расспросить и успокоить его. Стражник встрепенулся, затравленно огляделся, и не поворачивая лица в сторону пещеры, незаметно приблизился. Но тут послышалась перекличка, и его неожиданно позвали. Он быстро вытер лицо рукой и побежал по ступеням амфитеатра вниз на площадь.
Фатима облазила все нежилые пещеры, расспрашивала узников сквозь завалы камней. Азиза нигде не было. Никто его не видел. Над верхними ступенями амфитеатра виднелась ещё одна , но у её закрытого входа сидел стражник. Девочка, стрелой пробегая светлые отрезки пути и останавливаясь перевести дыхание в тёмных нишах, быстро прокралась к этой пещере. Ни один камешек не выскочил из-под её ног. Здесь она спряталась за выступ скалы и затаилась.
Время шло. Стражник пел тихую, заунывную песню без слов. Такую заунывную, что горло сжималось от тоски. Его сгорбленная с поникшей головой фигура и эта песня, удивляли Фатиму и настораживали. Вдруг стражник поднял голову и залился слезами. Потом внезапно смолк. Послышались голоса, и стражника позвали. Девочка нырнула в тень. Когда она снова выглянула, никого рядом с пещерой не было. Она подкралась ко входу и с замирающим сердцем позвала брата. Он тотчас же ответил ей радостным восклицанием. Он так обрадовался сестре! С двух сторон они приникли к отверстию в камнях и, перебивая друг друга, начали рассказывать о своих злоключениях. Фатима плакала, узнав, что Азиза стегали ремнями, а он хвалил её за мужество и ловкость. Но в голосе мальчика невольно слышалась тревога. Он понял, что ждать пощады от тех, кто внизу, нельзя. И узников, и его, и возможно, даже Фатиму ждёт неминуемая гибель. Девочка же, наоборот, найдя Азиза, почувствовала уверенность.
– Посмотришь, брат, мы все вместе что-нибудь придумаем, – говорила она, не задумываясь, сейчас, кто эти «мы» и что вообще можно сделать в таком безвыходном положении.
Фатима казалась себе в эту минуту большой и сильной, потому что от её смекалки и решительности сейчас, наверное, зависела жизнь брата и ещё многих людей. Внезапно раздался звук шагов.