Когда он уже снял коньки и сунул в них носки, с катка вышел Дез — сегодня его лицо было еще тоскливей, чем обычно. Человек, в котором жило множество вопросов, вечно пытающийся понять окружающий мир и свое место в нем. Дуг остановил его, не дав произнести ни слова.
— Завязывай с Кристой, понял? Теперь ты точно знаешь, что я в этом не участвую. Побаловался с ней — и хватит. Эти Кофлины тебя прикончат. Ты меня слышишь?
Ошеломленный Дез кивнул.
Глоунси вышел со льда, неуклюже ступая коньками по резиновому коврику, и подошел к Дугу, который шнуровал кеды. Макрея очень удивило, что из всей четверки именно Глоунси больше всех хотел, чтобы их компания не распадалась.
— Дугги, слушай — ты же остынешь, правда? И он тоже? Да? Ребята?
А у Дуга в ушах уже стучали костяшки домино — дома из камней распадались с конца до самого начала, предвещая его бегство. Но смысла объяснять все это Глоунси не было. Дуг поднялся, взял коньки и пошел к выходу.
Глава 33
Кожа Фрэнка Г. казалась сероватой в желтом свете пончиковой. Он не брился дня два-три и то и дело, как настоящий алкоголик, проводил рукой по губам, окруженным щетиной. Под глазами набрякли мешки. Плечи под курткой с надписью «Тренер младшей лиги г. Молден» опустились.
— Ну, приятно слышать, — сказал Фрэнк Г. растерянно. — Давно пора тебе было с ними порвать.
Дуг помолчал, пожал плечами.
— И это все? Никаких фанфар, поющих ангелов?
Фрэнк Г. поерзал на стуле.
— Ну… На прошлой неделе нам на станцию поступил звонок.
Дуг удивился. Господин Аноним сам всегда настаивал — никаких подробностей о себе и своей работе.
— На станцию, — повторил Дуг, чтобы Фрэнк Г. понял, что проговорился.
— На парковой автостраде Феллс грузовик сбил человека. Ну ничего особенного. Оделись, поехали помогать «скорой», обычные дела. Приехали на место — а там такая суматоха. Что-то серьезное. Посреди дороги — здоровенный самосвал, кузов доверху заполнен песком. Двигатель еще работает. Нам говорят: пожилого человека зажало под самосвалом. Грузовик этот четырехосный, по два огромных колеса с каждой стороны. Ну я думаю: раздробленная ступня, какому-то незадачливому старичку придется до конца жизни кататься в инвалидном кресле. Ребята оборудование достают. А я обхожу самосвал, вижу шофера. Он сидит на бордюре разделительной полосы и рыдает, закрывшись руками. Здоровенный мужик, совсем расклеился, слезы текут, просит позвать священника. Тут я понимаю, что плохи дела. Заглядываю. И мои глаза… я не сразу осознаю, что вижу. Колесо, наружное, угодило прямо на человека, на его тазобедренные кости. Его раздавило. Внутреннее колесо раздробило колени. Врачи и молодая девушка из полиции склонились над ним, пытаются помочь. А мой разум кричит: это все понарошку, это кино. Будто человек лежит в специальной яме, вырытой на дороге, а с другой стороны из-под колеса торчат фальшивые ноги.
И тут старик поворачивает голову. Я глазам не верю, что он еще может шевелиться. Голова поворачивается, он находит меня глазами. Открывает рот, как младенец. И теперь я точно не могу в это поверить. Потому что знаю этого человека, черт побери. Это Билли Т.
— Ой-ой-ой, — расстроился Дуг. — Билли Т.? Недотепа Билли Т.?
— С наших собраний. Кепка эта его старомодная, молью побитая. Она лежала рядом с чемоданчиком «скорой». И я вижу в его карих глазах, влажных и маленьких, что он меня узнал. Он пытается вспомнить, откуда меня знает — я же в форме, красной каске, куртке со светоотражающими полосками. Но лицо ему знакомо. Может, решил, что я ангел, понимаешь? Когда с телом такое, мозг выделяет — как их там — гормоны, опиаты, фиг разберешь. Ну по крайней мере, надеюсь, что выделяет. Когда ты приходишь в себя под самосвалом.
Фрэнк Г. смотрит на стакан с кофе, наблюдает за тем, как из отверстия в крышке поднимается пар.
— Я ему: «Билли!» Люди, стоявшие рядом, на меня оборачиваются с такими лицами, как будто он мой отец. Один из врачей «скорой» вскакивает, хватает меня за руку, как близкого родственника пострадавшего, и начинает рассказывать, что Билли пошел через улицу на красный свет, самосвал его сбил и переехал, потом остановился. И Билли давно должен был умереть, говорит он мне. При иных обстоятельствах он уже скончался бы. Но грузовик, как огромный жгут, пережал сосуды, остановил кровотечение. Поэтому старик еще жив.
Тем временем мои ребята протискиваются, чтобы подсунуть под самосвал гидравлический домкрат на двадцать пять тонн, ставят два больших воздушных домкрата на семьдесят тонн. Они видят, что я стою рядом с врачами и решают, что Билли — дядюшка моей жены или еще кто, бегут ко мне. А я им: «Не, не, не». Если мы поднимем самосвал, Билли умрет. Если не поднимем, Билли все равно умрет, только медленнее.