Когда вода ушла, осталась только вонь. Затхлая пустота.
— Дерьмо собачье. Хватит меня пугать. Мне нужен адвокат.
— Да ради бога. Ищи адвоката. Потому что речь ведь о твоей защите. И не только о твоей. А еще и о защите твоей дочери. Подумай об этом, Криста.
— Ее не впутывай.
— Не получится. Придется впутать. Они тебя обманывали столько лет. Держали тебя на привязи. А почему? Чтобы ты никуда не делась от них. Чтобы зависела от них, как наркоман. Чтобы на виду была. А ведь по справедливости должны были бы выделить тебе щедрую сумму за все тайны, которые ты так преданно хранила. — Фроули, наклонившись, заглянул Кристе в глаза. — А твой брат… Слушай, да ведь по большому счету он меня не интересует.
— Нет?
Фроули что-то рассмотрел в ее глазах. Он глядел пристально и впитывал это выражение.
— Ну, если, конечно, ты сама этого от меня не ждешь.
«Дугги, — поняла Криста. — Ему нужен Дугги».
— Этот Макрей, — продолжал агент. — Сколько ты его терпела?
Услышать от фэбээровца имя Дугги — все равно, что узнать о его смерти. Ее сердце сжалось.
— Сколько заставлял тебя под его дудку плясать? Уж если я об этом знаю, ты же понимаешь, об этом знает каждая собака в Городе.
Криста поставила локти на стойку и вцепилась в свои волосы.
— Грустная песня, — сказал он, кивнув на музыкальный автомат. — Так и будешь до конца жизни ее слушать?
«Иди домой и расскажи Дугги об этом парне, — велела себе Криста. — Иди прямо к нему. Он будет тебе очень благодарен».
— И еще вопрос. Сколько ты с ним встречалась?
Криста почти прижала нос к стойке.
— Всю жизнь.
— Позволь спросить. За все годы, что вы были вместе, сколько бриллиантовых колье от «Тиффани» он тебе купил?
Воды вокруг больше не осталось. В осушенном мире раздавался громкий стук капель.
— Да ты о чем вообще? Колье с бриллиантами?
— Сначала ты ответь, а потом я, — настаивал фэбээровец.
Глава 40
Июнь 1996 г.
Маленький напарник,
Представляю, в каком ты шоке. Нашел в пачтовом ящике эту мою писанину и абратный адрес на конверте — Уэлпол. Жаль, я лица твоего ни вижу сийчас. Что там старому хрычу взбрело в башку? Я тебе пишу не чтобы чего то попросить. Ты же знаешь ни такой я человек. В жизни ни у кого ничего ни просил. Чего надо было — сам брал и сам делал. И ты Дугги у меня такой же.
Я редко пишу. Раньше вабще не писал тебе. Сюда то тебя вабще не вытащиш а после того раза у меня нидосказаность осталась. Когда удается повидатся с тобой столько всего сказать хочется, что всего и не скажешь. Так что много чего в голове остается. А как ты уходиш, так у меня впереди еще целый год чтобы голову то ломать.
Когда выйду, уже мне не вернуть тебе то, чего я тебе должен. Ты мужчина — ты паймешь. Ошибки исправляются в два раза дольше чем делаются. Вот пачему не надо оглядыватся. То есть оглядыватся можно а вот поворачивать назад нет Дугги. Иди только вперед.
Насчет дома твоей матери. Я познакомился с твоей мамой в ноябре 63-его у Памятника. Только что Кеннеди умер — ему в голову выстрелили — и город был в трауре. Мы с Коффи и все остальные — нам надоела эта таска и мы пошли искать приключения. Отирались там на ступеньках. И тут подходит экскурсоводша маленькая такая, рыжая. Младше нас была а шуганула нас как будто чья то мамаша. У нее на школьной форме был значок с черной ленточкой. Она нам задала а потом как разрыдается по Кеннеди. Ох мы и посмеялись. А на следующий день я туда один пришел. Послушал ее школьную речь для туристов она меня заметила. На значке у нее было написано Пэм. Я 6 дней к ряду туда таскался. Только на шестой она мне улыбнулась. Уж ни знаю чего она во мне нашла. А я сам то только хотел ее куда-нибудь пригласить. И как то вечером она удрала от подружек и пошла со мной в боулинг.