Романа прониклась к нему еще большей симпатией и уважением.
— Вивьен? — спросила она.
— Я всё тщательно обдумала и не изменю своего решения, — твердо ответила дочь, выпрямившись, будто готовясь к борьбе.
«Что скажешь?» — спросил Доктор, по-прежнему внимательно изучая детей, которые невольно поежились под его пронзительным взглядом.
«Я по-прежнему боюсь, как Вивьен переживет его смерть, но вижу, что счастлива она будет только с ним. А кроме того, Юншен — замечательный человек и позаботится о ней, когда нас не будет рядом», — ответила Романа.
Вивьен что-то тихонько прошептала Юншену. Романа не слышала, что именно, но подозревала, что она объясняла, как они с Доктором совещаются телепатически. Поскольку на лице Юншена появилось выражение восхищенного изумления пополам с нервозностью.
«Согласен». — произнес Доктор и добавил вслух:
— Мы даем вам свое благословение.
Дети улыбнулись с явным облегчением.
— Поужинаете с нами? — пригласила Романа, и Юншен с готовностью согласился.
Волнуясь за сердце дочери, Романа совсем не подумала об еще одном варианте. Зато о нем подумала Вивьен.
За несколько дней до свадьбы Романа наткнулась на Вивьен в библиотеке ТАРДИС. Она сидела за круглым столиком, обложившись книгами, явно что-то усердно изучая.
— Что ты делаешь? — спросила Романа.
Вивьен вздрогнула и вскинула голову, посмотрев на нее почти испуганно. Романа нахмурилась. Странная реакция. Вивьен долго молчала, прикусив губу, а потом нерешительно призналась:
— Изучаю, как остановить регенерацию.
Романа почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Зачем тебе? — спросила она, хотя уже догадывалась об ответе.
Вивьен вызывающим жестом вскинула подбородок, ее глаза решительно сверкнули.
— Я не хочу наблюдать, как он стареет, оставаясь молодой. Не хочу жить века и века, потеряв его. Я хочу состариться вместе с ним.
— И умереть вместе с ним, — тихо произнесла Романа, чувствуя себя так, словно грудь пронзила ядовитая стрела.
— И умереть вместе с ним, — с упрямой убежденностью подтвердила Вивьен.
Романа бессильно опустилась в ближайшее кресло.
— Ты уверена в своем решении? Абсолютно уверена, что не пожалеешь об этом?
Вивьен вздохнула и опустила взгляд в пол, будто крайне заинтересовалась рисунком на ковре.
— Мамочка, я понимаю… Понимаю, как тебе — и папе — тяжело это принять, — она подняла взгляд, посмотрев Романе прямо в глаза. — Но я уверена. Абсолютно точно.
Во взгляде Вивьен сияла непреклонная решимость, и Романа сдалась, как бы ни больно ей было думать о том времени, когда ее единственное дитя уйдет из жизни. Но, как сказал Юншен, это был ее выбор.
Доктор воспринял новость более бурно.
— Ты с ума сошла?! — воскликнул он. — Даже думать об этом не смей!
— Папочка, ты не можешь мне запретить, — в голосе Вивьен звучала грусть, но он был тверд как никогда. — Я имею право сама выбирать свой путь — как когда-то выбрал ты.
— Я не занимался самоубийством! — фыркнул Доктор.
— Это не самоубийство! — запальчиво возразила Вивьен.
«Доктор, не надо, — вмешалась Романа, пока они не поругались. — Она любит его и хочет быть с ним. Во всех отношениях. Если будешь настаивать, потеряешь дочь».
Он насупился, но признал ее правоту и махнул рукой:
— Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. Потому что нас к тому моменту не будет рядом, чтобы запустить твою регенерацию.
— Я знаю. И я не пожалею, — Вивьен улыбнулась, но глаза наполнились слезами. — Спасибо. Я люблю вас.
— И мы тебя, дорогая, — Романа улыбнулась ей в ответ, чувствуя, что сама вот-вот расплачется. — Иди сюда.
Вивьен, всхлипнув, бросилась в ее объятия, а Доктор обнял сразу обеих, нависнув над ними.
Вивьен захотела свадьбу по галлифрейским традициям. Конечно, некоторые моменты (такие как объединение сознаний) были невозможны, поскольку Юншен не повелитель времени, но в остальном она собиралась воспроизвести всю церемонию. Она даже забрала из музея парадные галлифрейские мантии Доктора и Романы, каким-то невероятным образом сумев убедить хранительницу музея, сменившую Нину. Это было действительно чудом, поскольку Элиза относилась к экспонатам с еще большим трепетом, чем ее предшественница. Но дочери Доктора многое позволялось. Романа была уверена, будь это кто другой, Элиза ни за что не уступила бы.
Поскольку погода в Городе Времени создавалась искусственно, они могли выбрать идеальный день для свадьбы. Солнечный и теплый, но не жаркий. Церемонию, которая по уже сложившейся традиции состоялась в здании Хронолога, Доктор проводил сам.
Хронолог выглядел потрясающе. Надо признать, люди постарались украсить его так роскошно, как могли. Пол был выложен мозаикой из полудрагоценных камней, стены — покрыты позолотой и росписями, потолок представлял собой звездное небо.
Народу собралось немного — Вивьен пригласила только ближайших друзей, не желая устраивать помпезное торжество. И Юншен поддержал ее в этом. Около десяти человек устроились на скамейках, тогда как Вивьен и Юншен в пафосных галлифрейских мантиях встали перед небольшим возвышением, на котором стояло громадное резное кресло, напоминающее трон. Обычно в нем сидел глава Города — Питера Уокера на этом посту сменил Франциско, один из сыновей Селии. Но сейчас кресло пустовало, а перед ним стоял Доктор, соизволивший ради торжественного случая сменить излюбленный коричневый камзол на фиолетовую мантию.
Доктор почти буквально следовал галлифрейскому протоколу: с объявлением о соединении домов Лангбэрроу и Ли, принесением обетов, обменом обручальными браслетами и истинными именами. Правда, последнее было односторонним действием: то есть Вивьен сообщила Юншену свое истинное имя; ему, как человеку, раскрывать было нечего.
Только момент с соединением сознаний Доктор опустил, поскольку люди не способны к такой телепатической связи. И Романа жалела, что ее дочь никогда не узнает потрясающего чувства абсолютного единства со своим избранником.
Но Вивьен была счастлива, и это главное.
========== Глава 6. Конец Города ==========
Несколько дней спустя после свадьбы Вивьен Романа регенерировала: и чтобы лучше соответствовать новой регенерации Доктора, и чтобы приглушить переживания за Вивьен. На этот раз она стала выше, а то уж как-то совсем крошечной выглядела рядом с Доктором. В остальном же решила предоставить дело случаю. И теперь, выйдя из ТАРДИС, с сомнением разглядывала свое отражение в высоком зеркале в гостиной. Она стала выглядеть старше. Длинные — до пояса — волосы остались светлыми, хотя и немного иного оттенка: золотисто-пшеничного. Романа попробовала закрутить их в узел — почему-то носить распущенными, как раньше, не хотелось. Вроде бы выглядело неплохо. А вот глаза стали зелеными. Романа скептично прищурилась на синее платье, которое после регенерации нашла в гардеробной ТАРДИС. Пожалуй, стоило выбрать одежду другого цвета.
— Красивая-красивая, — проворчал Доктор, подойдя сзади и обняв ее за талию. — Можешь не сомневаться.
Романа засмеялась, откинувшись ему на грудь.
— На самом деле, я думала, что выбрала не совсем подходящий наряд.
Доктор слегка прищурился и небрежно заметил:
— Лишь бы тебе нравилось — я не специалист в моде.
Романа улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно он сказал ей то же самое по поводу босоножек на шпильках. Правда, смысл в эти слова тогда вкладывался несколько иной. Секунду поразмышляв, она вынесла вердикт:
— Нет, определенно это платье не идет к моим новым глазам. Пойду переоденусь.
— Как пожелаешь, моя Повелительница Времени, — усмехнулся Доктор, отпуская ее.
Романа фыркнула. В новой регенерации он всё чаще называл ее не по имени, а вот так — переняв это обращение от людей.